Книга Писатели и советские вожди - Борис Фрезинский

3 Если интернациональный конгресс будет назначен на 6 VI, все делегаты смогут уехать из Франции на одном пароходе и использовать 5 дней для подготовки. Желателен бы приезд в этом случае одного представителя советских писателей раньше для подготовки и различных обсуждений.

4 При всех условиях, несколько неудобно настаивать на перемещении конгресса. В случае если идея интернационального конгресса будет отброшена, остается американский конгресс 2/VI, на который американские писатели приглашают в качестве гостей писателей других стран.

Во всяком случае, желательно, чтобы Вы предварительно уже сообщили завтра или послезавтра, мыслимо ли ваше участие при дате 6 VI.

Это сообщение я передаю после разговора с Арагоном. Что касается моего личного мнения, то, если оно интересует вас, можете мне позвонить.

Эренбург[980].

Более поздних бумаг на эту тему в Иностранной комиссии не отложилось. Что касается сюжета, связанного с американским конгрессом, то «Литературная газета» время от времени читателей о нем информировала.

20 апреля она сообщила: «В связи с открывающимся в Нью-Йорке конгрессом американских писателей президиум Союза советских писателей послал письмо, в котором приветствуют деятелей американской литературы…». Среди подписавших были названы три участника Второго конгресса в Испании Вс. Вишневский, А. Фадеев, и А. Толстой, а также выбранный там в президиум Ассоциации М. Шолохов.

5 июня 1939 г. «Литературная газета» сообщила, что два дня назад в Нью-Йорке открылся Третий съезд американских писателей, который продлится три дня. Открылся съезд митингом, на котором выступали президент оккупированной гитлеровцами Чехословакии Эдуард Бенеш, эмигрировавший из Германии Томас Манн и приехавший из еще не оккупированного Парижа Луи Арагон.

10 июня в «Литературной газете» напечатали материал: «Из речи Т. Манна в Нью-Йорке на Всемирном конгрессе писателей в Нью-Йорке».

А ровно через месяц, 5 июля 1939 г., эта же газета опубликовала обзор за подписью М. Гроу — «Съезд американских писателей». В нем сообщалось, что на Третьем съезде писателей в Нью-Йорке присутствовало 453 делегата, в том числе 38 представителей антифашистских литератур из Германии (ее представляли Т. Манн, Л. Ренн, О. М. Граф, Ф. Вайскопф и К. Манн), Чехо-Словакии, Италии, Англии, Австрии, Дании, Бразилии, Испании и Франции (ее представлял Луи Арагон). Конгресс закрылся 4 июня — почетным председателем Лиги избрали Томаса Манна. Президентом — Стюарта[981], вице-президентами 10 человек, включая Э. Хемингуэя, его друга критика М. Коули, поэта Л. Хьюза, Э. Синклера, Дж. Стейнбека и др. О советских писателях в Нью-Йорке, надо думать, никто не вспоминал…

Между тем еще 26 апреля «Литературная газета» объявила, что 13 и 14 мая 1939 г. в Париже пройдет международная конференция в защиту мира и демократии. В связи с этой конференцией было принято обращение к руководителям западной демократии, которое подписали Арагон и Мальро, Ж. Р. Блок и Пристли, Г. Манн, Фейхтвангер, Л. Ренн, Ф. Вольф. Это была антифашистская европейская конференция, но в организации ее СССР участия не принимал — ее провели без советских денег и без советских делегатов. Впрочем, один советский писатель на этой конференции все-таки присутствовал. Не от СССР, а от себя лично. Это был Илья Эренбург; через четверть века он вспоминал: «В мае в Париже была Международная антифашистская конференция. Я пошел, увидел много старых знакомых — Ланжевена, Кашена, Жана Ришара Блока, Мальро, Арагона, Сесара Фалькона; познакомился с Фирлингером. Все были мрачно настроены, и речи казались повторением давно слышанного — веры больше не было…»[982]

Это на самом деле и был последний международный антифашистский писательский конгресс…

Но последнюю точку в обращении левых западных интеллектуалов к Советскому Союзу поставил август 1939 г.

В августе в Москве военные переговоры одновременно велись и с Германией, и с Англией, и Францией. Сталин хотел получить право свободного прохода своих войск через Польшу и Румынию, но Англия и Франция на это не пошли, и 21 августа переговоры прервались. А 23 августа в Москву прилетел гитлеровский министр иностранных дел Риббентроп, и предложение о пакте, которое поначалу Сталин отклонил, теперь было принято, и советско-германский пакт с тайными протоколами о разделе Европы был подписан Риббентропом и Молотовым. 31 августа Верховный Совет СССР ратифицировал подписанные документы, а 1 сентября началась Вторая мировая война (1 сентября нападением на Польшу с запада, а 17 сентября — с востока). И уже 22 сентября 1939 г. в Брест-Литовске состоялся совместный военный парад победителей: Германии и СССР.

Антифашистское представление окончилось. Началось представление совсем иного рода…

2. Прощание с героями

Нам остается попрощаться с главными героями этого повествования, рассказав вкратце, что с ними стало после описанных здесь событий.

Арестованный в ночь с 12 на 13 ноября 1938 г. Михаил Кольцов провел под следствием 416 дней. Следствие завершилось ровно через год после ареста — 13 декабря 1939 г. Обвинительное заключение утверждено 21 января 1940 г. Суд состоялся 1 февраля 1940 г. в Лефортове. Все предъявленные ему показания Кольцов признать отказался, заявив, что они были вымышлены им в течение 5-месячных избиений и издевательств. Суд продолжался 20 минут. Приговор — к высшей мере наказания: расстрелу, с конфискацией всего имущества, приговор окончательный и обжалованию не подлежал. Приговор приведен в исполнение на следующий день[983].

Илья Эренбург написал в мемуарах о своей реакции на заключение советско-германского пакта: «Шок был настолько сильным, что я заболел болезнью, непонятной для медиков: в течение восьми месяцев я не мог есть, потерял около двадцати килограммов»[984]. Посольство получало запросы о причинах его невозвращения; это была нелегкая для Эренбурга зима: «Я ослаб, быстро уставал, не мог работать. В ту зиму мало кто к нам приходил: некоторые из былых друзей считали, что я предал Францию, другие боялись полицию — за мною следили. Могу сосчитать на пальцах людей, которые меня навещали или звали к себе: Андре Мальро, Жан Ришар Блок, летчик Понс, сражавшийся в Испании, Гильсумы, Вожель, Рафаэль Альберти, Херасси, доктор Симон и мой приятель Путерман, живший в соседнем доме»[985]. Эренбург пережил оккупацию Парижа немцами и вернулся в Москву летом 1940 г., когда из разговоров гитлеровцев понял, что их следующие планы — нападение на СССР.