Книга Черная сага - Сергей Булыга

И мы побежали. Было еще довольно-таки темно, но Сьюгред, как всегда, великолепно ориентировалась на местности, и мы почти не теряли времени даром.

И все-таки погоня быстро приближалась. Когда взошло солнце, мы увидели первого пса. А псы у них очень крупные и очень злобные, так как они натасканы на кровь. Нечиппа выстрелил – и сразу попал. Пес ткнулся в землю и противно завизжал. Мы побежали дальше.

Потом Нечиппа еще много раз стрелял и часто попадал. Потом у него кончились стрелы. А мы все бежали, бежали, бежали. Никогда в жизни я так быстро не бегал!

А когда стало уже совсем светло, псы нас все-таки настигли. Тогда Нечиппа выхватил меч и начал их рубить. А я и Сьюгред, взявшись за руки, побежали дальше. О, Всевышний! Это кто бы мог подумать, что я, старая грязная обезьяна и отпетый мошенник, буду спасать варварскую женщину – и для чего?! Да для того, чтобы она, всей Руммалии на беду…

Но к делу! Мы бежали! Вскоре Нечиппа нас догнал, и мы опять бежали вместе. Куда? Где он, этот Источник? Псы лаяли нам вслед, страшно кричали криворотые. Их стрелы, пущенные пока что еще наугад, зловеще свистели над нашими головами. А мы все бежали, бежали, бежали…

Вдруг Сьюгред резко остановилась и воскликнула:

– Я больше не могу! Великий Винн! Великий Хрт! Великий я не знаю кто!..

И тут она заплакала – навзрыд. А псы – да сколько их?! – выскочили из ближайших кустов и бросились к нам! А Нечиппа – им наперерез! И вот уже замелькал его меч! Псы завизжали, завыли!..

А я увидел дерево. И рядом с ним камень. На камне лежал меч, наполовину вынутый из ножен. Меч был очень ржавый, ножны сильно истлевшие…

А из-под камня бил источник. Он был очень слабый на вид, да там, прямо сказать, смотреть-то было не на что. Но меня не обманешь! И я закричал:

– Сьюгред! Вот он! Сюда! – и, схватив ее за руку, резко увлек за собой. А стрелы свистели уже совсем рядом! Одна из них впилась мне в бок! Я упал!..

И, уже лежа на земле, увидел, как Сьюгред склонилась над Источником и стала что-то приговаривать, а после кричать на непонятном языке, должно быть, по-окрайски…

И вдруг Источник забурлил! И вспенился! И начал прибывать и прибывать, и выходить из берегов, и разливаться озерцом! Сьюгред вскочила, отшатнулась.

– Нет! – закричала она. – Нет! – и отступила на шаг! А затем на второй! Но тут к ней подбежал Нечиппа! Схватил ее и поднял на руки.

Вж-вж! – и две стрелы воткнулись ему в спину! А он крикнул:

– Прими! От всей нашей Земли! Тьма, расступись!

И бросил Сьюгред в воду. Она исчезла. Он оборотился…

Вж-вж! Вж-вж! Вж-вж! И он, теперь весь в стрелах, зашатался и упал.

– Ур-р! Ур-р! – заревели криворотые. – Порс! Порс!

И на него накинулись собаки! И начали трепать его! Рвать в клочья! Грызть! Это было…

Конечно, это было просто ужасно! Смотреть на это было просто невозможно. Я отвернулся… И мне сразу же стало смешно! Потому что я с великой радостью увидел, как вот оно уже ползет из-под кустов, встает из-под земли и опускается сверху! Как все о нем и говорили, оно очень похоже на густой зеленоватый дым, который еще в то же время искрит. И вот оно уже опускается на них, а вот уже и на меня! И мне, я сразу это чувствую, становится трудно дышать, то есть бронхи отказываются работать и я задыхаюсь… Но меня это нисколько не печалит, а я думаю: значит, Источник, жив, и, значит, Марево сейчас сожрет меня, оставит только мои кости, но совершенно так же оно поступит и с ними со всеми!..

И это было последнее, о чем я тогда успел подумать, потому что я уже окончательно задохнулся, в моих глазах стало темно…

А дальше случилось вот что: вот только что здесь был я, а вот меня уже нет – теперь вместо меня в траве возле Источника лежит совсем другой человек. Хотя, конечно, он сильно похож на меня – так думаю я. И он, этот старик, живой, так я думаю дальше. А больше никого живого вокруг него нет. То есть там вообще нет никого, зато там по всей поляне разбросано великое множество самых различных костей. Значит, продолжаю думать я, Марево сожрало их всех: и Нечиппу, и криворотых, и псов. Один только я… То есть я уже начинаю привыкать к тому, что этот похожий на меня старик – это я… И этот я только один и остался в живых. Я лежу на траве. Уже смеркается. А рядом с собой я вижу дерево. Я помню это дерево. И камень, лежащий возле этого дерева, я тоже помню. А из-под камня едва пробивается Источник. Он совсем маленький, думаю я…

А потом там было вот что: я встал – с большим трудом – и подошел к Источнику, опустился перед ним на колени, приложился к нему губами… и долго пил. Вода там оказалась самая обыкновенная – холодная и безвкусная. Я встал, утер губы. На камне лежал меч. Он был очень ржавый, ножны сильно истлели. Я повернул их, рассмотрел, увидел теперь уже едва различимые на них крестики, кружки, дужки, отпятки, уголки и прочие тому подобные значки. То есть, без всякого сомнения, это были те же самые ножны и тот же самый меч. Правда, меч был в таком плачевном состоянии, что уже никуда не годился. И тем не менее, уж и сам не знаю, для чего…

Я взял тот меч, и взял ножны, и отошел немного в сторону, и вырыл там небольшую ямку, и спрятал туда меч и ножны, потом все это аккуратно засыпал, заровнял, приметил место, оглянулся на Источник…

И, резко развернувшись, и, конечно, ничего не говоря, пошел прочь.

После я плутал в тех местах еще целую неделю, прежде чем сумел выбраться к реке. Там, как будто специально ее туда подогнали, меня ждала у берега весьма добротно сделанная, еще почти совсем новая лодка-долбленка. На ней я мог запросто, дней за десять, не больше, спуститься до самого устья Нипара, а это уже почти Руммалия!..

Но никуда я тогда не уплыл. Лодка уплыла одна – я оттолкнул ее от берега. В отличие от Нечиппы, я никому не давал никакого слова, я был волен в своем выборе – и я выбрал Идею. Я остался у реки, вырыл себе землянку, жил в ней, кормился диким хлебом, рыбой и кореньями. Так прошло лето, затем прошла осень. Я терпеливо ждал, я никуда не спешил.

Зато когда по моему разумению настало мое время спешить, я рано утром встал, собрался – и пошел. Теперь я шел значительно быстрей, чем в первый раз. Конечно, я достаточно хорошо помнил дорогу, но все-таки главное, что мне теперь помогало, это уверенность. Я шел всего два дня, а потом, не удержавшись, я шел даже ночью, и поэтому уже на третий день, когда еще только рассвело, я был уже на месте. Вот, узнавал я, то дерево, вот тот камень, вот тот Источник. Я сел неподалеку и принялся ждать. Было довольно холодно и пасмурно. А потом пошел снег – это было впервые в том году. И вот этот снег шел да шел и все гуще и гуще укрывал собой землю, а я смотрел и смотрел, и смотрел…

И все-таки не усмотрел! Вот только что ведь ничего там, возле Источника, не было – а потом я вдруг вижу, что при камне, у самой воды, лежит младенец, завернутый в теплый женский платок. Точно такой платок я видел на плечах у Сьюгред. Не правда ли, это весьма символично? И вообще, на эту тему можно очень долго и продуктивно рассуждать. Но, напомню, тогда было очень холодно, шел снег, а младенец, пусть даже и хорошо укрытый, лежал на голой земле. Поэтому я, ничуть не мешкая, поспешно кинулся к нему, схватил его, прижал к груди, запахнул полой своего ветхого овчинного плаща, ребенок сразу загугукал…