Книга Джульетта - Энн Фортье

Но я слушала ее вполуха. Наступив на несколько кусков обвалившегося гипса, раскрошившегося под моими ногами, я посветила вверх и обнаружила, что крипта находится в куда более ветхом состоянии, чем показалось вначале. Там и сям части свода обрушились, и две колонны опасно покосились, не выдерживая бремени современного мира.

- О Господи, - ахнула я, поняв, что Кокко с дружками не самая худшая опасность. - Да здесь все может рухнуть в любую минуту!

Оглянувшись через плечо на дыру с острыми краями, я убедилась, что даже если нам каким-то чудом удалось бы незаметно покинуть крипту, нам нипочем не выбраться наверх через дыру, под которой бандиты подхватывали нас на руки. Собрав все силы, я могла бы как-то приподнять Дженис, но сама осталась бы внизу. А как быть с братом Лоренцо? Теоретически Умберто может подсадить нас всех троих, но как быть с ним? Неужели бросить его здесь?

Мои размышления прервал Кокко, который подозвал нас с сестрой резким свистом и велел Умберто спросить, не осталось ли у нас еще подсказок, где может торчать эта растреклятая статуя.

- О, она здесь! - выпалила Дженис. - Вопрос в том, где ее спрятали!

Увидев, что Кокко не понял, она попыталась рассмеяться.

- Неужели ты думал, - сказала она дрожащим голосом, - что такую ценность поставят открыто, для всеобщего обозрения?

- А что скажет брат Лоренцо? - вступила я в разговор, в основном, чтобы отвлечь внимание от моей сестры, готовой расплакаться в любой момент. - У него наверняка есть идеи.

Все посмотрели на монаха, бродившего как-то очень отдельно от всех, рассматривая золотые звезды на потолке.

- «И посадил он дракона охранять их глаза», - сказал Умберто. - Больше монах ничего не говорил. Но здесь нет дракона. И ни единой статуи.

- Странно, - сказала я, глядя то на одну стену крипты, то на другую. - Слева пять боковых приделов, а справа - только четыре. Смотрите, не хватает средней! Там стена!

Не успел Умберто перевести мои слова, как Кокко решительно повел нас к отсутствующей арке в пятую часовню.

- Не просто стена, - сказала Дженис, кивая на красочную фреску. - Тут пейзаж с большим красным летающим… змеем.

- По мне, это похоже на дракона, - сказала я, отступив на шаг. - Знаешь, что я думаю? Могила за этой стеной. Видишь? - Я показала на длинную трещину в росписи там, где под слоем штукатурки находилась дверь. - Там явно часовня, такая же, как остальные. Салимбени наверняка устал держать тут круглосуточную охрану и просто замуровал вход. А что, неглупо.

Кокко не потребовалось других доказательств, и через минуту снова заработали дрели и кувалды. От резкого скрежета металла, сверлящего камень, едва не зашатались стены древней усыпальницы. Бандиты вгрызались во фреску с драконом, добираясь до скрытого придела. На этот раз на нас летели не только пыль и мелкие камушки - сыпался древний свод. Несколько золотых звезд выпали из своих гнезд с жалобным, обреченным звоном, словно отваливались зубчатые колесики самого мироздания.

Когда дрели, наконец, замолчали, отверстие в кладке было достаточно большим, чтобы протиснуться внутрь. За стеной действительно оказалась пятая часовня. Все бандиты по одному исчезли в проломе, и, в конце концов, мы с Дженис не устояли от искушения последовать за ними, хотя нас никто не принуждал.

Кое- как пробравшись через дыру, мы оказались в маленьком, тускло освещенном боковом приделе и едва не наткнулись на неподвижно стоявших гангстеров. Вытянув шеи, чтобы посмотреть, на что они уставились, мы разглядели лишь приглушенные блики чего-то большого, но через секунду кто-то все же догадался посветить на массивный поблескивающий объект, словно парящий над нами в воздухе.

- Твою мать! - очень чисто и от души сказал кто-то по-английски. От увиденного захватило дух даже у Дженис.

Двухфигурная золотая статуя оказалась гораздо больше и великолепнее, чем я себе представляла. Ее пропорции казались почти угрожающими, словно скульптор поставил себе целью добиться ошеломляющего эффекта - чтобы слабели ноги, чтобы люди падали ниц, умоляя о прощении. Я сама чуть не опустилась на колени.

Установленная на крышке большого мраморного саркофага, статуя, несмотря на слой шестисотлетней пыли, светилась теплым золотым блеском, над которым не властно время, и в тусклом свете наших фонарей почти сверхъестественно засверкали глаза золотых фигур - два нежных синих сапфира и два ярко-зеленых изумруда.

Тому, кто не знал истории двух злосчастных влюбленных, статуя говорила не о горестях, но об истинном чувстве. Коленопреклоненный Ромео с нежностью обнимал Джульетту, лежавшую на его руках, и они смотрели друг на друга так пристально, с такой любовью, что зрелище проняло меня до глубины души, до самой темной щелочки, в которую забилось мое сердце, и разбередило свежую рану. Наброски в мамином блокноте явно были плодом ее воображения; даже самые прочувствованные варианты не шли ни в какое сравнение с этим золотым шедевром.

Стоя у могилы Ромео и Джульетты, справляясь с душившими слезами и горьким сожалением, я не могла поверить, что приехала в Сиену чуть больше недели назад с целью найти полумифический клад и четыре драгоценных камня огромной стоимости. Все это было передо мной, но у меня не осталось ни малейшего желания вступать во владение глазастой золотой статуей. Даже будь она моей, я готова была тысячу раз расстаться с ней, чтобы оказаться наверху, в реальном мире, подальше от всяких Кокко, и в последний раз увидеться с Алессандро.

- Как ты думаешь, их положили в один гроб? - прошептала Дженис, прервав мои невеселые раздумья. - Иди сюда… - Она растолкала бандитов локтями, таща меня в арьергарде, и когда мы оказались у самого саркофага, взяла мой фонарик и направила на вырезанную в камне надпись. - Смотри! Итальянскую легенду помнишь? Как ты думаешь, это оно самое?

Мы наклонились совсем близко, но не могли разобрать итальянский.

- Как же это… - Дженис свела брови, сосредоточенно стараясь вспомнить английский перевод. - Ах, да! «Здесь лежит стойкая и верная Джульетта… Которую силой любви, с милостью Божьей…» - Она беспомощно замолчала, забыв окончание.

- «Разбудит Ромео, ее законный супруг, - тихо подхватила я, зачарованно глядя в золотое лицо Ромео, смотревшего прямо на меня. - В час неизреченной милости».

Если в трактате, который перевел нам маэстро Липпи, была правда, а все говорило в пользу этого, тогда старый маэстро Амброджио лично наблюдал за созданием этой статуи в 1341 году. И, конечно же, он, близкий друг Ромео и Джульетты, поставил первейшей целью передать сходство, внешнее и внутреннее. Значит, мы видим Ромео и Джульетту такими, как они были на самом деле.

Но Кокко со товарищи проделал долгий путь из Неаполя не для того, чтобы предаваться грезам. Двое бандитов уже залезли на крышку саркофага, соображая, какие инструменты брать, чтобы ловчее отковырять драгоценные глаза золотых фигур. В конце концов, они порешили, что тут не обойтись без специальных сверл, и когда дрели собрали и подали им, они повернулись к фигурам - один к Ромео, другой к Джульетте, готовые приступить к делу.