Книга Воители безмолвия - Пьер Бордаж

– Здравствуйте, – прошептал он, напуганный отсутствием выражения в ее глазах. – Я пришел за вами. Здесь оставаться опасно…

Голова девушки с трудом повернулась к нему. Зашевелились губы, словно она пыталась что-то сказать. Но с ее уст не сорвалось ни единого звука.

– Я… я понесу вас. По ту сторону монастырских стен нас ждет друг…

Он сдернул простыню. Грубая полотняная рубашка синего цвета закрывала Афикит от плеч до колен. Он наклонился, просунул руку под талию девушки и начал ее приподнимать, когда она, внезапно ощутив прилив энергии, яростно забилась, прижала колени к груди и закричала.

– Нет! Нет! Филп!..

Обескураженный внезапной вспышкой ярости, он отступил на шаг, не зная, что делать дальше. Потом решил, что не стоит обращать внимания на протесты Афикит, вызванные скорее всего вирусом, плодившимся в ее крови. Он подавил укол ревности, которая охватила его при имени соперника. Он решительно схватил ее за талию – боже, как она была тонка! – и, увертываясь от острых ногтей, которые она в истерике пыталась вонзить в него, взвалил ее на плечи. Она яростно сопротивлялась, колотила руками и ногами по груди и спине похитителя. Но он не разжал хватки, несмотря на град ударов. Она издала пронзительный вопль, чуть не оглушив его:

– Не хочу! Оставьте меня! Филп! Хочу видеть Филпа!

Неуправляемый груз на плече не облегчал спуска Тиксу, которому приходилось останавливаться через каждые три ступени, чтобы крепче схватить девушку. Он перестал считать, сколько раз спотыкался. Обретя удивительную силу при своей видимой слабости, она высвобождала то ногу, то руку, то кисть, пытаясь ударить или оцарапать оранжанина. А он пытался схватить эту руку, эту ногу, эту кисть, сковать движение непокорных конечностей, которые то и дело вырывались из-под его контроля.

И упорно продвигался вниз, пока не оказался в первых галереях, уходящих в глубь мрачной бездны. Он не мог пользоваться факелом, а потому спускался на ощупь, используя малейшие умирающие блики света на стенах и сводах. Он споткнулся о камень и потерял равновесие. Они упали на пол, но Тиксу не отпустил ее, крепко прижимая к себе. Она сумела со злостью вонзить ногти в щеку и лоб оранжанина, вырвав клочки кожи. По его носу и подбородку потекли горячие ручейки. От боли он ослабил хватку. Она воспользовалась его замешательством, чтобы вырваться и броситься прочь. Но далеко она не убежала: обессилевшие ноги отказались нести ее. И с той же внезапностью, с которой начала отбиваться, она сползла вниз по шершавой стене галереи и осталась сидеть у стены. Ее глаза остекленели, руки бессильно повисли – Афикит сидела в прострации, вся энергия покинула ее тело.

Теперь Тиксу не встретил никакого сопротивления, когда поднял за талию и взвалил на плечи. На ощупь, спотыкаясь, он двигался по узким извилистым проходам, положившись на свой инстинкт. Таинственные входы множились на его пути, но он не колебался. Ему казалось, что его призывает шепот безмолвия. Голова и руки Афикит висели на его груди. Он вдыхал ее аромат, тот же, что и в кабине деремата на Двусезонье. Он отыскал ее, ему хотелось плакать от счастья.

О приближении к склепу он узнал по слабым отсветам огня, вырывавшимся из-за приоткрытой округлой дверцы. Он слышал крики сошедшего с ума рыцаря, который продолжал свой монолог-рассуждение. Все, что было в склепе, уже лежало в центре на полу. Рыцарь поливал груду коричневой жидкостью. Он кружил вокруг груды, словно исполняя древний магический ритуал. Еле светящая лампа подчеркивала грубо высеченные черты его лица. Он вращал выпученными глазами, рот его кривился в жестокой усмешке.

– Никто никогда не узнает! Нет, никогда! Даже Нобер Оан, этот говнюк! Никто никогда не узнает…

Он был настолько поглощен своим делом, что не замечал оранжанина, который спокойно шел к отдушине. Афикит на его плече тихо постанывала. Тиксу переступил через опрокинутый шкаф и подошел к отдушине. Вначале он осторожно уложил молодую женщину по ту сторону стены у подножия лестницы, потом сам полез в отверстие.

Обезумевший рыцарь вдруг бросился на него с воплем:

– Никто! Никто не должен знать! Никто!

Его еще могучие пальцы вцепились в шею Тиксу, которому, несмотря на все усилия, никак не удавалось вырваться. Разрушительная ярость старика удесятерила его силы. Не отпуская хватит, он щелкнул пальцами, чтобы лампа подлетела к груде книгофильмов и головидеофильмов. Почти задохнувшись, Тиксу повернулся, как дикая тигрокошка, и ударил своего противника в грудь. Кости старика затрещали, но пальцы не разжались. Оранжанину показалось, что обезумевший рыцарь вот-вот сломает ему шейные позвонки. Лампа вдруг взорвалась, искры посыпались на пропитанную горючей жидкостью груду. Взметнулось высокое пламя, и черный удушающий дым затянул склеп.

– Никто никогда не узнает! Все сгорит! Даже то, что не горит! – взвыл врачеватель. – Ничто не может сопротивляться моему элексиру праха! Никаких следов! Я, Нобер Оан, рыцарь-врачеватель Ордена…

Он не успел договорить. Вспыхнула его черная сутана. Жаркий огонь начал лизать стены и своды склепа. Тиксу ощутил на лице языки пламени. Крича от боли и отплевываясь кровью, старик разжал пальцы, и оранжанин тут же проскользнул в отверстие. Не переводя дыхания, он схватил Афикит под мышки и бесцеремонно поволок ее к первым ступеням лестницы. С обоженными ресницами и бровями, подгоняемый красноватым пламенем, преследующим его, Тиксу поспешно взбирался наверх, таща за собой девушку. Поступающий сверху воздух немного сбивал температуру. Он спотыкался о камни, валявшиеся на лестнице. Пот застилал ему глаза. Он упирался в скалистые стены, чтобы протиснуть Афикит в самые широкие отверстия, а потом, извиваясь, следовал за ней. Внизу начались первые обвалы. По галереям разносился грохот. Тиксу боялся, что лестница вот-вот обрушится. Он поднял Афикит, прижал ее к груди и, подгоняемый энергией отчаяния, под дождем камней и земли, сыплющихся сверху, принялся карабкаться по ступеням.

Наконец он различил слабый дневной свет, сочащийся через отверстие в стене. На верхней площадке он сразу отыскал кошку под грудой камней. Быстро достал ее. Вся стена дрожала и ходила ходуном. Афикит была так тонка, что он без труда вытолкнул ее наружу. Ему же пришлось потратить куда больше времени, чтобы пробраться через расщелину и вылезти на навес. Он закрепил присоску, обернул трос вокруг талии девушки, потом обвязал себя под мышками, прижал Афикит к себе и прыгнул в пустоту.

Кошка, хотя и перегруженная, поскольку Тиксу не думал, что его будет подгонять время, и рассчитывал совершить два рейса вверх и вниз с помощью Квена, включилась на автоматический спуск – они висели, словно на паутинке. Огромные куски парапета падали вниз с качающейся стены, пролетали мимо и ударялись о мостовую аллеи. Весь монастырь гудел и сотрясался. Обвал фундамента нарушил равновесие монументального сооружения.

Вскоре, хотя Тиксу казалось, что время перестало течь, они оказались внизу. Камни падали все чаще, вздымая облака оранжевой пыли. Он отвязал трос, взял Афикит на руки и обогнул башню.