Книга Улица Светлячков - Кристин Ханна
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Талли! Ты меня слышишь? Талли?
Ответа не последовало.
Кейт, тяжело вздохнув, продолжала:
— Ты нужна мне, Талли. Позвони на мой сотовый.
И тут неожиданно отключилось электричество, а одновременно оборвалась и телефонная связь.
Кейт уговаривала себя не воспринимать это как знак. Она не вернулась в спальню, а спустилась в гостиную и зажгла свечу. Затем, поскольку сегодня был день, на который была назначена операция, Кейт постаралась сделать что-нибудь особенное для каждого из членов семьи, напомнить им о том, что она еще здесь. Для Уильяма она нашла диск с «Корпорацией монстров», который он давно уже не мог найти. Для Лукаса собрала мешочек с его любимыми закусками, чтобы было чем подкрепиться, сидя в приемной больницы. Еще она зарядила сотовый Мары и положила его рядом с ее кроватью, прекрасно понимая, как неуверенно будет чувствовать себя сегодня ее дочь, если лишится возможности позвонить друзьям. И наконец, она нашла все связки ключей, которые были в доме, привесила к ним надписанные бирочки и положила на кухонный стол для Джонни, который терял ключи чуть ли не каждый день.
Когда Кейт больше не могла придумать ничего, что она могла бы сделать для своей семьи, она подошла к окну и увидела, что буря утихла. Казавшийся мрачным мир за окном постепенно светлел. Угольно-черные тучи бесследно исчезли, и на небе появились перламутрово-розовые облака. Раскинувшийся под восходящим солнцем Сиэтл издалека казался только что построенным городом.
Несколько часов спустя дом стал оживать: встал Джонни, проснулись дети. Все то время, что все они провели вместе за завтраком и сбором вещей, Кейт невольно ловила себя на том, что смотрит на телефон, ожидая, что он вот-вот зазвонит.
Но и через шесть недель, когда у нее уже отняли обе груди, закачали яд в ее кровь и облучили ее плоть, которая напоминала теперь кусок обожженного мяса, она так и не дождалась звонка Талли.
Второго января Талли возвратилась домой — в холодную, пустую квартиру.
— История моей жизни, — с горечью пробормотала она, давая чаевые консьержу, который занес в пентхаус ее огромные чемоданы.
Когда консьерж ушел, Талли несколько минут простояла в растерянности, не зная, за что ей взяться. Девять часов вечера, понедельник. Большинство людей проводят этот вечер в кругу семьи. Завтра она вернется к работе и заставит себя заняться повседневной рутиной созданной ею империи. Скоро, очень скоро она сумеет избавиться от призраков, которые преследовали ее во время отпуска и даже последовали за ней на самый край света. В буквальном смысле. Она провела День благодарения, Рождество и Новый год на морозных подступах Южного полюса, где все они собирались вокруг доступного источника тепла, пили и пели песни. Для неискушенных зрителей все, что беспристрастно фиксировала камера, выглядело так, будто им всем чертовски весело.
Но слишком часто, когда она забиралась в свой спальник, не снимая перчаток и шапки, и пыталась уснуть, в голове ее вдруг начинали звучать старые песни, и тогда ей хотелось плакать. Несколько раз она даже просыпалась с льдинками на щеках.
Талли бросила сумку на диван и посмотрела на часы. На дисплее мигали три пятерки. Наверное, за время ее отсутствия отключали электричество.
Талли налила себе бокал вина, вынула бумагу и ручку и села за стол.
На автоответчике тоже мигали цифры.
— Отлично, — пробормотала Талли.
Теперь она не сможет узнать, кто пытался до нее дозвониться после отключения электричества. Талли нажала на кнопку воспроизведения и принялась терпеливо прослушивать сообщения. Дойдя примерно до середины, она сделала на листке пометку, что надо поговорить с помощницей по поводу голосовой почты.
Она уже почти не обращала внимания на звучащие сообщения, когда из автоответчика послышался голос Кейт.
«Привет, Тал. Это я, Кейт».
Талли, резко выпрямилась и нажала на кнопку повтора.
«Привет, Тал. Это я, Кейт. Поверить не могу, что ты так и не позвонила извиниться передо мной…»
Громкий щелчок.
«Талли? Ты меня слышишь? Талли?»
И снова щелчок, за которым последовали короткие гудки. Кейт положила трубку.
На этом сообщения заканчивались. Больше на автоответчике ничего не было.
Талли вдруг испытала такое острое разочарование, что даже поморщилась.
Она прокручивала и прокручивала сообщение Кейт до тех пор, пока не перестала слышать в нем ничего, кроме обвиняющих ноток.
Это была совсем не та Кейт, которую помнила Талли, совсем не та девочка, которая много лет назад обещала навсегда стать ее лучшей подругой. Та девочка никогда не стала бы обвинять Талли и мучить ее вот так — обвинять и класть трубку.
«Поверить не могу, что ты так и не позвонила, чтобы извиниться передо мной…»
Талли встала, пытаясь уйти, скрыться от этого голоса, заполнившего ее дом и внушившего ей напрасные надежды. Затем нажала на кнопку, давая автоответчику команду стереть все сообщения.
— Поверить не могу, что ты не позвонила мне, — произнесла она в пустоту пентхауса, стараясь не замечать, как хрипло звучит ее голос.
Она подошла к сумке и, порывшись среди царившего там беспорядка, достала свой сотовый. Нашла в довольно обширном списке контактов имя, которое добавила туда всего несколько месяцев назад, и нажала на кнопку вызова.
Когда Томас ответил, она постаралась, чтобы голос ее звучал весело и даже легкомысленно, но притворяться было очень тяжело. В ее груди поселилась тяжесть, которая не желала исчезать.
— Привет, Том. Я только что вынырнула из ледяного небытия. Что делаешь сегодня вечером? Ничего? Прекрасно. Как насчет того, чтобы встретиться?
Талли вдруг почувствовала себя жалкой, осознав, с каким отчаянием она добивается внимания этого мужчины. Но сегодня ночью она не может быть одна. Не может даже ночевать в собственной квартире.
— Встретимся в «Келлз». Скажем, в девять тридцать.
И прежде чем Том успел ответить: «Договорились», Талли нажала «отбой».
В две тысячи шестом году «Час подружек» поднялся в рейтингах на еще более высокие строчки. И устойчиво держался там неделю за неделей. Талли творила настоящие чудеса, грамотно подбирая гостей и умело владея вниманием аудитории в студии. Она достигла вершины мастерства и держала все под контролем. Она больше не позволяла себе думать о том, чего нет в ее жизни. Так же, как она поступала в шесть, в десять, а потом в четырнадцать лет. Она собрала все тяжелые воспоминания в коробку и задвинула ее в дальний угол.
И продолжала жить, как делала это всегда, пережив очередное разочарование. Поднимала повыше подбородок, расправляла плечи и ставила перед собой новую цель. В этом году она планировала основать журнал. Возможно, через год он станет любимым для многих женщин. А потом — кто знает?
