Книга Неукротимый, как море - Уилбур Смит

Николас с усилием оторвал глаза от стремительной облачной стены, что росла до небес, и посмотрел на главную палубу. С первого взгляда было ясно, что «Золотой рассвет» получил смертельные повреждения. Левая носовая гондола практически оторвалась от своего гидравлического замка и теперь только чудом держалась за танкер одним концом, вывернувшись градусов на двадцать относительно осей других резервуаров. Главную палубу скрутило подобно изуродованной конечности страдающего артритом гиганта, и теперь она раскачивалась и кренилась как бы самостоятельно, отдельно от остального корпуса танкера.

«Золотому рассвету» надломили хребет, причем как раз там, где Дункан ослабил конструкцию, экономя на стали. Судно держалось лишь благодаря плавучести нефти в гондолах. Николас ждал, что вот-вот увидит темный, слизистый блеск вытекающего сырца; ему с трудом верилось, что не лопнул ни один из резервуаров. Он взглянул на электронные индикаторы состояния карго. Показания уровнемеров и газовых датчиков всех гондол были пока что в норме. Невероятная удача! Однако на подходе был второй акт штормовой трагедии, и на сей раз ослабленный позвоночник «Золотого рассвета» сдаст окончательно — а когда это произойдет, лопнувшие металлоконструкции вспорют тонкую обшивку резервуаров.

Усилием воли заставив мозг работать, Ник принял решение. Нет, он не был уверен в его правильности, однако твердо намеревался довести дело до конца.

— Дункан! — крикнул он через затопленный и полуразрушенный мостик. — Спускайся вместе с остальными в спасательный плот. Сейчас у вас единственный шанс. Я останусь на борту и подожгу груз, когда вернется шторм.

— Шторм прошел! — Дункан завизжал на него как умалишенный. — Танкер в безопасности! Ты просто хочешь его уничтожить… Ты хочешь меня погубить! — Он двигался к Нику, с трудом переставляя ноги на покореженном настиле. — Специально! Потому что ты знаешь, что я победил! Ты хочешь уничтожить судно… Но есть только один способ меня остановить.

Дункан неловко попытался ударить наотмашь. Николас поднырнул и перехватил его за пояс.

— Послушай меня, — повысил он голос, пытаясь утихомирить Дункана. — Это всего лишь так называемый глаз бури…

— Да, ты на все готов, только бы меня остановить! Ты сам в этом клялся!

— Эй, подсобите! — крикнул Ник двум матросам, и те схватили Дункана за руки. Он выворачивался и отбивался как безумец, выкрикивая угрозы в адрес Ника. Лицо перекосилось и взбухло от ярости, по глазам хлестали мокрые волосы.

— Ты на все пойдешь, лишь бы уничтожить меня, уничтожить мой танкер!..

— Тащите его на ботдек, — устало распорядился Николас, зная, что сейчас с Дунканом договориться невозможно, отвернулся — и замер. — Стойте! — скомандовал он.

С плеч соскользнул страшный груз усталости и отчаяния, новые силы появились в теле, заряжая мужеством и решимостью, — на расстоянии какой-то мили, из-под жуткой стены серых туч, на солнечный свет вырвалась «Морская ведьма». Буксир лихо разбрасывал волны, взлетавшие выше форштевня, и мчался вперед, не обращая внимания на опасности штормового моря.

— Жюль… — выдохнул Николас.

Жюль заставлял «Ведьму» выкладываться так, как на это способен только капитан буксира, которому надо обогнать бурю.

В горле Николаса встал комок, жгучие слезы облегчения и благодарности слепили глаза — потому что в эту минуту, по левому борту от Левуазана, едва ли в одном кабельтовом от кормы «Морской ведьмы», из штормовой стены вылетел «Колдун», не уступавший своему собрату ни в скорости, ни в решимости.

— Дэвид! — воскликнул Николас. — И ты тоже…

Лишь сейчас он сообразил, что оба буксира наверняка держали радарный контакт на протяжении диких часов урагана, следили за танкером-инвалидом, чтобы ринуться к нему при первой возможности.

Поверх воя и треска помех из динамиков громыхнул голос Левуазана. «Морская ведьма» была близко, на расстоянии прямой видимости, и потому атмосферный шум не мог подавить четкий и ясный радиоконтакт.

— «Золотой рассвет», на связи «Морская ведьма». Повторяю, «Золотой рассвет»…

Николас бросился в радиорубку и схватил микрофон.

— Жюль! — Он не потерял ни секунды на приветствия или поздравления. — Отводим гондолы в сторону, корпус бросаем как есть. Ты понял?

— Понял! Забираем гондолы! — немедленно ответил тот.

Мозг Николаса вновь был свежим и бодрым. В голове появилась картинка, как именно следует проделать маневр.

— Первым подходит «Колдун», берет гондолы левого борта — караваном.

В караванном строю резервуары буксируются как бусины на нитке, они были спроектированы именно для этого.

— Потом твоя очередь, забираешь с правого борта…

— Ты обязан спасти корпус! — Дункан до сих пор пытался стряхнуть матросов. — Будь ты проклят, Берг! Я не дам меня погубить!

Николас, пропуская мимо ушей бредовые выкрики, закончил раздавать распоряжения обоим капитанам. Потом бросил микрофон и схватил Дункана за плечи. Возникало впечатление, что Ник обладал сверхъестественной силой: он тряс взрослого мужчину, как ребенка, так что голова Дункана моталась из стороны в сторону, а во рту клацали зубы.

— Идиот! — кричал Ник ему в лицо. — Ты что, не понимаешь, что через несколько минут вернется шторм?! — Он отшвырнул Дункана, и тот упал в объятия матросов, которые тут же оттащили его к обзорным окнам, выходившим на главную палубу. — Вот, смотри! Монстр, которого ты соорудил, разваливается! С ним кончено! Гребного винта нет, несущий остов переломлен, надстройка свалится за борт, едва ударит шторм!

Схватив Дункана за шиворот, он развернул его к себе лицом. Их глаза разделял какой-то дюйм.

— Все, Дункан. Нам повезет, если сумеем унести ноги. А на спасение карго так и вовсе нужна неимоверная удача.

— Но ты не понимаешь… Мы обязаны сохранить корпус… Ведь без него… — Дункан вновь начал барахтаться. Да, он был сильным человеком, накачивал себя злостью и через пару минут станет просто опасен — а времени нет, вот уже и «Колдун» подваливает к левому борту, чтобы принять гондолы.

— Я не дам тебе… — Дункан вывернулся из хватки Николаса, в его глазах горел огонь безумства.

Ник сделал пируэт, вставая на мыски и отводя плечо в попытке врезать Дункану по нижней челюсти, между мочкой уха и мокрым плотным клином рыжих бакенбард. Но тот отдернул голову, удар пришелся вскользь по виску — и в этот миг «Золотой рассвет» качнулся в обратную сторону, работая против равновесия Николаса.

Он упал спиной на пульт управления, и Дункан, в два прыжка сократив дистанцию, выбросил правую ногу, словно хотел забить гол — но целился при этом Николасу в низ живота.

— Убью! — раздался дикий вопль, и Ник еле успел вскинуть колено, заваливаясь при этом на бок, чтобы защитить пах. Ботинок Дункана угодил ему в бедро. Тело пронзила игла сумасшедшей боли, нога онемела, но Ник нашел в себе силы оттолкнуться от пульта и с разворота впечатал хук правой под ребра врага — воздух с шумом вырвался из легких Дункана, и он сложился перочинным ножиком. Николас в движении перенес вес и слева попал в лицо. Раздался звук как от падения спелой дыни на бетонный пол, Дункана отшвырнуло к переборке, и он застрял там на секунду, прихваченный инерцией бортовой качки. Николас не отставал, хотя и пришлось подволакивать поврежденную ногу. Он с придыханием врезал еще два раза — с левой, с правой — короткими жесткими ударами, от которых череп Дункана с треском приложился к стене, а губы и ноздри расцвели алыми розами.