Книга Пробуждение Левиафана - Джеймс Кори

«А сейчас она управляет. Стремится к Земле. Откуда ей знать, что ей нужно к Земле? Откуда исходит эта информация? Где она взяла учебник грамматики?»

«Кто говорит голосом Эроса?»

Миллер закрыл глаза. Скафандр намекнул, что воздуха осталось на двадцать минут.

«Вам не вернуть „Бритву“. Она ушла, ушла, ушла!»

— Твою мать, — выдавил Миллер. — О Господи!

Он выпустил тележку, обернулся назад, к эстакаде, к освещенным широким коридорам. Все содрогалось, сама станция дрожала, как в лихорадке. Нет, конечно, не дрожала. Если кто и дрожал, то он сам. Это все было в голосе Эроса. Все это время. Ему следовало понять.

Может, он и понимал.

Протомолекула не знала английского, русского, хинди — ни одного из языков, на которых бредила. Все это — из памяти мертвецов, из нейронных кодов и грамматических матриц, поглощенных протомолекулой. Поглощенных, но не уничтоженных. Она сохранила информацию, языки и сложные мыслительные структуры, наслоившись на них, как асфальт на римские дороги.

Мертвый Эрос не умер. Джульетта Андромеда Мао жива.

Он ухмыльнулся так, что свело щеки. Рукой в перчатке попробовал послать вызов. Сигнал был слишком слаб. Он перевел канал на корабль с поверхности, использовал его как усилитель и установил контакт.

В наушниках прозвучал голос Холдена:

— Привет, Миллер. Как дела?

Он говорил мягким, извиняющимся тоном. Работник хосписа, ласковый с умирающим. Вечная искра раздражения вспыхнула в сознании, но он сумел отозваться ровным голосом.

— Холден, — сказал он, — у нас проблема.

Глава 53

Холден

— Собственно, мы вроде как нашли решение проблемы, — ответил Холден.

— Не думаю. Я передаю вам медицинские показания своего скафандра, — сказал Миллер.

Через несколько секунд в маленьком окошке на панели Холдена выстроились четыре колонки цифр. Все выглядело довольно нормально, хотя тут имелись тонкости, которые мог бы правильно интерпретировать только медтехник вроде Шеда.

— Хорошо, — сказал Холден, — все замечательно. Ты малость набрал радиации, но в остальном…

Миллер не дал ему договорить.

— Я страдаю от гипоксии? — спросил он.

Датчик его скафандра показывал восемьдесят восемь миллиметров ртутного столба — достаточно далеко от крайнего предела.

— Нет, — признал Холден.

— Что-нибудь, что могло бы вызвать галлюцинации или бред? Алкоголь, опиаты? Что-нибудь в таком роде?

— Нет, насколько я вижу. — Холден начал терять терпение. — К чему это все? Тебе что-то мерещится?

— Все как обычно, — ответил Миллер. — Я хотел заранее разобраться с тем, что ты сейчас скажешь.

Он умолк, только рация в ушах Холдена шипела и пощелкивала. Когда после нескольких минут молчания Миллер заговорил снова, голос его звучал по-другому. Не то чтобы умоляюще, но настолько близко к тому, что Холден неловко заерзал в кресле.

— Она жива.

Во вселенной Миллера существовала всего одна «она». Джули Мао.

— Э… ну-ну. Не знаю, что и сказать.

— Тебе придется поверить мне на слово, что это не нервный срыв, не острый психоз. Но Джули здесь. Она ведет Эрос.

Холден еще раз просмотрел медицинские показания, но они по-прежнему оставались в норме, все цифры, кроме дозы радиации, светились спокойным зеленым. Даже химический состав крови не показывал особого стресса, если учесть, что парень доставлял атомный заряд на собственные похороны.

— Миллер, Джули умерла. Мы оба видели тело. Мы видели, что… сделала с ним протомолекула.

— Откуда нам знать, что такое смерть для протомолекулы?

— Нам… — Холден осекся. — Честно, не знаю. Но отсутствие сердцебиения — не так мало для начала.

Миллер рассмеялся.

— Мы оба смотрели видео, Холден. Думаешь, у тех ребер, разгуливавших на одной руке, билось сердце? Эта дрянь с первого дня играла по незнакомым нам правилам, так с чего бы им теперь измениться?

Холден улыбнулся про себя. Миллер был прав.

— Ладно, так с чего ты взял, что Джули — не просто грудная клетка и пучок щупалец?

— Может, как раз пучок, но я говорю не о ее теле, — сказал Миллер. — Она здесь. Ее разум. Она думает, что летит на своей старой гоночной шлюпке. На «Бритве». Она уже много часов бормочет об этом по радио, просто я только сейчас все сложил. Зато теперь все стало чертовски ясно.

— Зачем она направляется к Земле?

— Не знаю. — В голосе Миллера звучал живой интерес. Более живой, чем когда-либо случалось слышать Холдену. — Возможно, туда стремится протомолекула и путает ее мысли. Джули заразилась не первая, но она первая достаточно долго прожила, чтобы куда-то добраться. Может быть, она оказалась зародышевым кристаллом, и то, что делает протомолекула, нарастает на ней. Не знаю, но могу узнать. Мне только нужно ее найти. Поговорить с ней.

— Тебе нужно доставить эту бомбу к контрольному пункту и запустить детонатор.

— Я не могу, — сказал Миллер. Конечно, он не мог.

«Это ничего не значит, — подумал Холден. — Пройдет меньше тридцати часов, и вы оба станете радиоактивной пылью».

— Ладно. Ты сумеешь отыскать свою девушку меньше чем… — Холден приказал «Роси» выдать срок предполагаемого попадания приближавшихся ракет, — за двадцать семь часов?

— А что случится потом?

— Несколько часов назад Земля выпустила по Эросу весь межпланетный ядерный арсенал. Мы только что включили позывные пяти грузовиков, которые вы оставили на поверхности. Ракеты наводятся по ним. При нынешнем курсе «Роси» дает двадцать семь часов до попадания. Марсиане и Флот ООН спешат следом — стерилизовать район взрыва. Они позаботятся, чтобы ничего не выжило и не ушло из сети.

— Господи.

— Да уж, — вздохнул Холден. — Прости, что не сообщил тебе раньше. Мне было о чем подумать, вот и вылетело из головы.

Молчание на линии на сей раз затянулось.

— Ты мог бы их остановить, — предложил Миллер. — Отключить передатчики.

Холден вместе с креслом развернулся к Наоми. У нее было то же выражение: «Что он сказал?!» — которое он угадывал на своем лице. Она перевела показания меддатчиков на себя, вызвала диагностическую систему «Роси» и запустила полную диагностику. Ясно было без слов: она считала, что с Миллером происходит нечто, не выявляющееся с первого взгляда на результаты анализов. Если протомолекула инфицировала его и использует как уловку…

— И не надейся, Миллер. У нас остался последний патрон. Если мы выпустим его вхолостую, Эрос сможет выйти на орбиту Земли и залить ее бурой жижей. Мы не имеем права так рисковать.