Книга Сыновья - Перл С. Бак

class="p1">Так заполнял Ван Тигр пустоту этих месяцев, которые он прожил без сына, одиноким в своем доме. Когда он еще раз усмирил бандитов в своей области и когда собрали урожай и люди снова были сыты, он взял меньшую половину своего войска и поздней осенью, когда не было ни холодных ветров, ни жаркого солнца, объехал все свои земли, говоря себе, что он должен следить за тем, чтобы все было в порядке к тому времени, как вернется его сын. Ван Тигр задумал, как только вернется его сын, передать ему власть военачальника в области и все свое большое войско, оставив себе только охрану. К тому времени ему исполнится пятьдесят пять лет, а его сыну – двадцать, он станет взрослым мужчиной. В таких мечтах Ван Тигр проезжал по своим землям и внутренним взором видел сыновей своего сына, а глазами – людей и землю, и как ведется хозяйство, и каков будет урожай.

Теперь, когда голод кончился, земля опять хорошо уродила, хотя и на людях и на земле заметны были еще следы двух голодных лет: на полях еще не везде видны были посевы, у людей все еще были худые, втянутые щеки, и слишком мало осталось стариков и детей. Но жизнь зарождалась снова, и Вану Тигру радостно было видеть повсюду беременных женщин, и он говорил себе в раздумьи:

– Очень возможно, что небо послало голод для того, чтобы напомнить мне о моем жребии, потому что я слишком много отдыхал за последние годы и слишком был доволен тем, что у меня есть. Возможно, голод был послан для того, чтобы пробудить меня и чтобы я возвысился еще больше и передал сыну все, что у меня есть, и все, что я завоевал.

Хотя Ван Тигр и был умнее своего старого отца и не верил в бога земли, он все же верил в судьбу и в небеса и говорил, что во всем, что выпало ему на долю, нет случайностей: не случайны ни жизнь, ни смерть, и каждая жизнь и каждая смерть предопределены заранее и ниспосланы небом.

Год был на исходе, шел уже девятый его месяц, когда Ван Тигр объезжал свои земли, а солдаты бодро и весело следовали за ним, и повсюду люди приветствовали его, зная, что это важный начальник, который долго и справедливо правил ими; они вежливо улыбались ему, и если он останавливался в городе, городские или деревенские старшины устраивали пир в его честь. Только простые крестьяне были с ним неучтивы и не один из них, завидев солдат, оборачивался спиной к дороге и продолжал ожесточенно работать на своем поле, а когда войско проходило дальше, он долго плевал им вслед, чтобы облегчить сердце, полное ненависти. Однако, если какой-нибудь солдат свирепо спрашивал крестьянина, что это значит и отчего плюет, тот глядел на него бессмысленно и невинно и отвечал:

– Оттого что ваши лошади подняли пыль, и она набилась мне в рот!

Но Ван Тигр не смотрел ни на кого, будь то в городе или в деревне. Совершая свой путь, он приехал в тот город, который осаждал когда-то и где жил все эти годы его рябой племянник. И Ван Тигр выслал вперед гонцов, чтобы известить о своем приезде и сам зорко смотрел направо и налево, желая знать, что стало с городом под управлением племянника.

Племянник его был уже не молод. Это был зрелых лет человек, и дочь ткача, на которой он женился, успела уже родить ему двоих сыновей; услышав, что приехал его дядя и стоит уже у городских ворот, он совсем растерялся. Дело было в том, что он прожил здесь много лет, прожил их мирно и почти забыл о том, что был когда-то солдатом. Он всегда был веселого и покладистого нрава, любил удовольствия и все новое, и жить здесь нравилось ему; он пользовался властью, и люди были с ним учтивы; дела было немного, разве только получать доходы, и он начал толстеть. В последние годы он перестал носить военную форму, ходил в просторных халатах и стал похож на богатого купца. Он и в самом деле дружил с городскими купцами, и когда они сдавали ему на руки налоги для Вана Тигра, он слегка наживался на этом, как делают посредники, и пользовался иногда именем дяди, чтобы ввести какой-нибудь легкий налог. Но если купцы и знали об этом, они не порицали его, так как всякий из них сделал бы то же на его месте, и они любили Рябого и делали ему иной раз подарки, зная, что он может донести дяде все, что вздумает, и накликать на них беду.

Племяннику Вана Тигра жилось весело, и женой своей он тоже был доволен: он не был распутником и не часто покидал супружеское ложе, разве только если какой-нибудь приятель задавал пир пышнее обыкновенного и нанимал на часть ночи хорошеньких девушек в виде особого развлечения. Его всегда приглашали на такие пиры ради его положения в городе, а также ради того, что он был забавник и весельчак, и язык у него был такой острый, что люди, слушая, покатывались со смеху, особенно если он был навеселе.

Услышав, что приехал дядя, он заторопился и велел жене достать военную форму из сундука, куда она засунула ее, собрал солдат, которые тоже разленились от легкой жизни, и, натягивая штаны на свои толстые ноги, дивился, как он мог носить такое жесткое и неудобное платье. Живот у него тоже стал гораздо круглее, чем в молодости, штаны не сходились, и чтобы это скрыть, ему пришлось надеть сверху широкий пояс. Одевшись кое-как и кое-как выстроив солдат, он стал дожидаться Вана Тигра.

Ван Тигр очень скоро увидел все, что тут происходит, и понял, для чего купцы и гражданский правитель задают пышные пиры; он хорошо видел, что племянник его потеет в солдатской форме, и как-то раз, когда стоял безветреный день и солнце сильно припекало, племянник не выдержал и снял куртку, и стало видно, что штаны у него не сходятся под плохо завязанным поясом, а Ван Тигр, заметив это, холодно улыбнулся и подумал про себя:

«Я рад, что сын мой держится, как знатный господин, и не похож на этого торгаша, сына моего брата, который так и останется торгашом!»

И он свысока обращался с племянником, не слишком хвалил его и даже заметил холодно:

– Мои солдаты под твоим началом разучились держать в руках ружье. Без сомнения, им нужно идти на войну. Почему бы