Книга Римские древности - Дионисий Галикарнасский

проход через свои владения, но и помогли в том, что им было нужно для войны, кроме того, римляне спасли обращенных в бегство тирренов, израненных и совершенно безоружных, хотя хорошо знали, что те вели общую войну со всеми их сородичами римлян, и если бы подчинили своей власти город арицийцев, то им уже ничего бы не помешало поработить и все остальные города. 5. «Если римляне, — продолжали послы, — захотят дать арицийцам удовлетворение, придя на общий суд латинов и стерпят наказание, которое им будет вынесено всеми, то не будет необходимости вести войну. Если же римляне, сохраняя свойственную им надменность, не пожелают подчиниться справедливому и разумному решению своих сородичей, то, — грозили послы, — все латины всей своей силой начнут с ними войну».

LXII. После того как послы предложили это, сенат, не считая достойным для Рима обещать арицийцам судебное разбирательство относительно тех дел, по которым судьями намеревались стать сами же обвинители, и не желая, чтобы враги стали судьями не только по этим делам, но присовокупили еще более обременительные, чем эти, проголосовал за принятие войны. Ведь благодаря доблести и опыту римлян в сражениях ни один из них не допускал, что город постигнет несчастье, ибо многие из врагов боялись их. И отправив послов во многие места, римляне призвали соседние города к военному союзу, в то время как латины, со своей стороны, также разослали посольства в те же самые города, крепко обвиняя Рим. 2. Герники, сойдясь на собрание, обоим посольствам дали невразумительный и вызывающий подозрение ответ, а именно: в настоящее время они не заключат союза ни с теми, ни с другими, и решат на досуге, кого из них считать более справедливыми, а для принятия решения возьмут себе один год времени. 3. Рутулы же открыто пообещали латинам, что пошлют им подмогу, а римлянам сказали, что, если те хотят прекратить вражду, то благодаря их посредничеству латины станут более умеренными в своих требованиях и что они помогут им в заключение мирного договора. Вольски заявили, что удивлены бесстыдством римлян, так как сами зная, что и раньше римляне поступали с ними несправедливо, а в последний раз, отняв у них лучшую часть земли, присвоили ее себе, они тем не менее осмеливаются теперь призывать их, своих врагов, к военному союзу; они посоветовали римлянам сперва вернуть им их землю, а уж потом искать у них справедливости, как у друзей. Тиррены же воспротивились обеим сторонам, напомнив, что с римлянами они недавно заключили мирный договор, а с Тарквиниями у них родство и дружба. 4. Когда они дали такой ответ, римляне, будучи подавлены (это, естественно, испытывают те, кто взвалил на себя войну и потерял всякую надежду на помощь союзников) и, рассчитывая только на свои собственные силы, гораздо лучше подготовились к сражению, дабы в случае необходимости храбро встретить опасность. И если римляне по своему желанию только своими собственными доблестными деяниями добьются успеха в войне, то им не придется делить славу ни с кем. Столь велики были гордость и отвага, которые римляне приобрели благодаря многочисленным войнам.

LXIII. Подготавливая все необходимое для войны и начав составлять войсковые списки, римляне оказались в весьма затруднительном положении, так как далеко не все проявляли одинаковое рвение в делах. Ведь нуждающиеся в средствах к жизни и особенно те, кто был не в состоянии уплатить долги заимодавцам (а они были весьма многочисленны), будучи призваны к оружию, не повиновались, ибо не хотели иметь никаких общих дел с патрициями, если те не проголосуют за прощение им долгов. А некоторые из них даже говорили о том, чтобы оставить город, и побуждали друг друга не привязываться к отечеству, не предоставившему им ничего хорошего. 2. Патриции же сперва и не пытались ободрить и переубедить их. Когда же на военный призыв откликнулись немногие, то патриции, собравшись в Курии, задумались о том, как наиболее благопристойным образом освободиться от овладевшей градом смуты. Конечно, те из них, которые были по натуре порядочными людьми и вели умеренный образ жизни, советовали простить беднякам долги и купить гражданское согласие за малую цену, приобретя таким образом большие выгоды как для частных лиц, так и для государства.

LXIV. Выразителем этого мнения был Марк Валерий, сын Публия Валерия, одного из тех, кто уничтожил тиранию, будучи прозван за свою любовь к плебсу Попликолой. Он советовал патрициям насаждать среди борющихся за равноправие честолюбивые надежды на будущее, ибо ничего благого не приходит в голову тем, кому не предстоит наслаждаться никакими благами. Он сказал также, что все бедняки раздражены и, сходясь на Форум, рассуждают: 2. «Какую мы будем иметь выгоду, победив внешних врагов, если затем заимодавцы за долги силой уведут нас в заточение, если, завоевав для Рима власть, сами не будем в состоянии сохранить даже свободу собственной личности?» Он показал им также, что следует страшиться не только этой угрозы; что если плебс поссорится с сенатом, он может покинуть город во время опасности — этого-то и следует опасаться всем желающим сохранить общественное дело. Попликола сказал также, что возможно несчастье еще более тяжелое: если народ, обманутый ласковостью тиранов, поднимет оружие против патрициев и окажет содействие в возвращении Тарквиния к власти. 3. И пока это еще только слова и угрозы, не перешедшие в злобные действия плебса, он советовал, чтобы патриции, на деле желая стать друзьями народа, заранее поспешили оказать ему помощь. Ведь они не первые проводят подобную политическую меру и этим отнюдь не заслужат позора, но наоборот, ожидавшим не только этой беды, но много еще более тяжелых бедствий, когда казалось бы уже ничего нельзя сделать, покажут, что имеются многие способы разрешения разногласий. Ведь необходимость сильнее человеческой натуры, и все люди считают нужным рассуждать о благопристойности только тогда, когда уже находятся в безопасности.

LXV. Перечислив многочисленные примеры из других государств, в конце концов он указал, что город Афины, который тогда был наиболее почитаем за мудрость, не в давние времена, а еще при их отцах, проголосовал под предводительством Солона[635] за прощение долгов неимущим, и никто тогда не упрекнул полис за эту политическую меру и не назвал предложившего это искателем народной благосклонности и злодеем, но все указывали на большую рассудительность тех, кто убеждал сделать это, и на чрезвычайную мудрость того, кто предлагал закон. 2. Что касается римлян, то в то время как им грозит не какая-то мелкая распря, но гораздо большая опасность — оказаться во власти жестокого, хуже всякого