Книга Эксплеты. Совет Девяти - Ирина Фуллер

– Не смей копаться в моей душе, девчонка. Тебя это не касается.

– Я ничего не делала, – прошептала она, – ты сам.

Он поднес указательный палец к самому ее носу и предупреждающе начал им трясти.

– Еще раз попробуешь провернуть что-нибудь в этом роде – и я за себя не ручаюсь.

Омарейл с трудом поборола искушение вселить Пилигриму немного добрых чувств и сжала его мускулистое предплечье.

– Прости, я не хотела. Просто больно видеть, как вы двое грызетесь, ведь очевидно, что и она к тебе неравнодушна.

– Это. Не. Твое. Дело, – с расстановкой проговорил Пилигрим и, резко развернувшись, пошел дальше по улице.

С минуту они шли молча.

– Разобрались бы сначала со своей личной жизнью, а потом лезли в чужую, – выдал наконец он.

Она вопросительно подняла бровь:

– О чем ты?

– О Даррите.

Омарейл пожала плечами:

– Я разобралась. Я его люблю.

Удивительно, как легко было сказать эти слова.

Пилигрим покосился на нее: он явно рассчитывал задеть, смутить, а получил такое откровение.

– Вы же выходите за Белорию.

– Я знаю. Я что, не могу выходить за одного, а любить другого? – фыркнула Омарейл. – Какая молодость без душевной драмы?

Сейчас как никогда умение смеяться над собой помогало ей не впадать в уныние.

– Тем более еще неизвестно, сработает ли наш план. Слишком много всего впутывается в эту историю, и хотя Норт говорит, что все не важно, мне так не кажется.

– Кстати, – произнес вдруг Пилигрим, – Его Высочество знает, что Белория вам помогает. Про Даррита он спрашивал, но я сказал, что в Остраите его не было, как договаривались. Про Белорию он узнал сам.

Омарейл удивилась этой новости.

– В замок вернулся королевский пианист, играл там на каком-то званом ужине. Он по секрету сообщил Дольвейну, Советнику, что у Белории в особняке в Остраите живет девушка, которой он давал частные уроки. Видимо, что-то в его словах вызвало подозрения у Советника и Его Величества, они начали расспрашивать меня. Я знаю, что вы просили держать это в тайне, но они и сами были уверены, что речь шла о вас, от меня им требовалось лишь подтверждение.

– А Сова знает?

– Этого я сказать не могу, при разговоре она не присутствовала.

Омарейл с досадой стукнула кулаком по стене очередного дома. Сова и так наверняка знала о планах принцессы, расстраиваться не стоило. И все же дышалось легче, когда она считала, что в Орделионе не было известно о ее делах.

Потом она подумала о другом:

– То есть у Белории мне давал уроки придворный музыкант? Что-то мне подсказывает, Ил решил не надеяться, что я расскажу папе о его существенном вкладе в мою судьбу, и нашел способ донести информацию сам. Хитрый уж.

Омарейл даже не сердилась: это было самое безобидное, что мог сделать Патер Нортастера. И, если подумать, стоило ожидать чего-то подобного. Этот человек своего не упустит.

– Где тут хоть одна лавка?! – воскликнула Омарейл, внезапно почувствовав усталость.

Пилигрим указал на вывеску через дорогу, и вскоре они вернулись на борт «Сестры» с двумя бумажными пакетами, наполненными продуктами.

Багет и сливочное масло были уже съедены к тому времени, как к ним присоединился Даррит. Тому удалось выгодно продать лошадь с фаэтоном. Он рассказал покупателю о своем потрясающем пятидневном путешествии из Клоустена в Лебрихан, в подробностях описав живописные места, дороги, что удалось преодолеть повозке, и невероятную выносливость лошади. И самую малость Дарриту помог дар эксплета.

– Плут, – покачала головой Буря, услышав историю, и завела мотор.

Солнце медленно опускалось к горизонту, «Сестра» рассекала воды Рейнфло, оставляя позади величественные здания Лебрихана. Впереди ее ждали зеленые берега и покоящийся в колыбели леса Тоокан город Фортосдор. Место, где начались приключения сбежавшей принцессы.

Буря, как и прежде, стояла или сидела у штурвала, задумчиво глядя вдаль, наслаждаясь холодным ветром, что дул ей в лицо. Пилигрим расположился на узкой скамье у правого борта, обняв одной рукой лодку и время от времени опуская пальцы так, что они касались поверхности воды.

Даррит и Омарейл заняли скамью в кормовой части. В этот раз путешествие по воде было куда комфортнее, чем тогда, зимой, когда принцесса впервые покинула Астрар, ведь, несмотря на ветер, воздух был гораздо теплее. Из-за быстрого движения «Сестры» пассажиры скоро озябли и достали свои плащи, чтобы укрыться ими как одеялами.

Долгое время они просто смотрели по сторонам. Вскоре, когда теплый свет от засыпающего солнца превратился в холодные сумерки, Омарейл начала погружаться в сон. Она положила голову на плечо Даррита, а очнулась, уже когда мотор заглох и лодка остановилась.

– Ужин, – объявила Буря. – Что вы там купили в лавке?

Омарейл с готовностью продемонстрировала запасы.

– Пилигрим, а что все-таки они знают про Даррита? – спросила вдруг принцесса.

– Я называл вашему отцу его имя в самом начале, так что, полагаю, они знают о нем все.

– А кто – они? Все? Или только папа и его помощник?

– Не могу знать, – пожал Пилигрим плечами, – я не видел никого, кроме них двоих. Но у меня сложилось впечатление, что они стараются не посвящать в это дело лишних людей.

Это мало успокаивало. Сова так долго вертела всеми в Орделионе, что ее давно не считали «лишним человеком».

– А ты ничего не знаешь о том, что предпринимает папа? Помимо того, что просит тебя следовать за мной?

Пилигрим покачал головой:

– Каждый знает столько, сколько ему положено. Они сохраняют осторожность и правильно делают. В конце концов, им неизвестны мои истинные намерения.

Даррит и Омарейл одинаково резко обратили к нему свои лица.

– Я пытаюсь вас защитить. И вы двое, – он указал на них рукой, в которой держал кусок хлеба, – как эксплеты должны это понимать. Но ваш отец не умеет читать эмоции, поэтому совершенно правильно подозревает, что я могу вешать ему лапшу на уши.

– Точно, – резко сказала Буря. – Этот тип легко может выдать себя за «своего», втереться в доверие, заставить верить каждому его слову, а на деле оказаться проклятым предателем.

Она добавила еще пару крепких ругательств, а затем раздраженно швырнула огрызок от яблока в реку.

– Не все, что я говорил, было ложью, – прорычал Пилигрим, легко заводясь от слов Бури.

– Ну да, когда ты говорил, что голоден как волк, думаю, ты был честен! – она резко встала и начала протирать тряпкой штурвал.

Пилигрим поднялся и рявкнул ей в спину: