Книга История древней Испании - Юлий Циркин

Итак, уже после разгрома Альбина Кандиду пришлось воевать в Испании на суше и на море против «врагов римского народа». Кто же были эти «враги»? VII Парный легион к ним явно не принадлежал. Кроме легиона, в Испании в это время стояли и вспомогательные части: четыре пехотные когорты и одна кавалерийская ала — II Флавиевская ала испанцев, римских граждан. До нас дошла надпись (А. e., 1967, 237), повествующая о том, что в 197 г. эта ала воздвигла за свой счет новую статую божеству непобедимого августа Септимия Севера. Исследовавший эту надпись А. Гарсиа и Бельидо предположил, что ала выступила на стороне Альбина и разрушила статую Севера, а теперь в искупление своей вины воздвигла новую статую, отмежевавшись теми самым от тех сторонников «узурпатора», которые разрушили прежнее изображение[1293]. Эта интерпретация представляется вполне логичной. Само название алы подчеркивает, что она набиралась исключительно из римских граждан. Таких на северо-западе, где стояла ала, было немного, так что возможно, что ее воины набирались из более романизованных районов Испании. Это и сказалось, по-видимому, на ее позиции, противоположной позиции легиона. Надо подчеркнуть, что надпись, о которой идет речь, точно датирована 197 г. Следовательно, против Кандида, прибывшего на Пиренейский полуостров, в следующем году эта ала не воевала. Поэтому представляется, что в свое время воины алы ограничились пассивным актом — разрушением статуи, но не приняли активного участия в гражданской войне, тем более что стояла ала вместе с одним из подразделений VII Парного легиона. После же известия о победе Севера воины поспешили «смыть грех» и выразить величайшее почтение победителю.

Таким образом, врагами Кандида и его императора не были воины регулярной армии — ни легионеры, ни солдаты вспомогательных частей. Но в Испании, как и в других провинциях, существовали и нерегулярные когорты, набираемые в случае необходимости и составлявшие по существу городскую или провинциальную милицию[1294]. Наличие таких частей засвидетельствовано надписями, в том числе законом Урсона (CIL II, 5439, CIII). Существовала, в частности, когорта Бетики (CIL II, 5127) и юношеская когорта Сервия из Кастулона (CIL II, 3272). Имелись подобные воинские части и для охраны побережья (CIL II, 4217, 2224, 4226; CIL XI, 623). В условиях, сложившихся после битвы при Лугдуне, только такие отряды, связанные непосредственно с городами и провинциями, могли оказывать сопротивление войскам Кандида. Это показывает, что Бетика и восточная часть Тарраконской Испании выступили против Севера на стороне Альбина.

Вероятнее всего, когда Альбин, бывший до того цезарем и официальным соправителем Севера, двинулся на завоевание римского трона, города и сенаторы (по крайней мере, большинство из них) Бетики и восточной части Тарраконской Испании поддержали его. Такая позиция облегчалась выступлением на стороне претендента легата Тарраконской Испании Новия Руфа. Однако общины внутренних и северо-западных районов Тарраконской Испании заняли иную позицию (просеверовскую или нейтральную), и это сказалось на позиции воинов. В такой вспомогательной части, как II Флавиевская ала испанцев, римских граждан, могли проявиться антисеверовские настроения (учитывая происхождение воинов), но и оно ограничилось уничтожением почетной статуи императора. В этих условиях просеверовский юридический легат Астурии и Галлеции Мамилий Капитолии принял на себя командование VII Парным легионом, выведя его тем самым из подчинения Руфу. Велись ли на территории Испании военные действия, неизвестно. После же битвы при Лугдуне даже колебавшиеся воины поспешили признать победителя и искупить свои колебания. Север, всегда старавшийся быть в ладу с воинами, видимо, удовлетворился таким жестом. Но на Пиренейском полуострове сторонников погибшего Альбина осталось еще много, и это были не воины, а города и сенаторы, с которыми можно было не очень-то считаться, и для их усмирения был послан в Испанию Кандид. Трудно вообразить, что после гибели Альбина и явного перехода на сторону Севера находившихся в Испании воинов испанские города и их милиции повели наступление против северовских войск. Вероятнее, они пытались оказать сопротивление карательным акциям северовского полководца, что и вызвало военные действия на суше и на море. Кандид был послан в Тарраконскую Испанию. Был ли кто-либо послан с такими же полномочиями в Бетику, мы не знаем. Но северовские репрессии, обрушившиеся и на эту провинцию, показывают, что и там не обошлось без сопротивления. Как бы ни была последовательна политика Севера, в какой логический ряд ни выстраивались бы его мероприятия, каждое в отдельности было вызвано конкретными обстоятельствами. И то что репрессии и конфискации, о которых пойдет речь ниже, в большом масштабе засвидетельствованы в Бетике, говорят, что и эта провинция провинилась перед Севером.

События гражданской войны показали ясную оппозицию двух зон Испании — романизованной и романизующейся. Определенную роль в выборе позиции сыграли, по-видимому, экономические мотивы. Южная и Восточная Испания экономически были связаны с Галлией[1295] и поэтому выступили на стороне императора, признанного в ней. Экономика внутренних районов была более автаркична, и общины этих регионов могли действовать без оглядки на поведение Галлии; к тому же основной отраслью хозяйства северо-запада была добыча металлов, в первую очередь золота, основным потребителем и хозяином которого был император и императорская казна в Риме[1296]. И не учитывать этого местные общины не могли.

Пожалуй, еще большее значение имели различия в социальных структурах этих двух зон. Восток и юг были в экономическом, социальном, политическом и культурном отношении аналогичны Италии и Нарбоннской Галлии. И там и там сенаторская и муниципальная знать преимущественно заняла антисеверовскую позицию[1297]. Несмотря на социальную оппозицию крупной сенаторской и средней муниципальной собственности, сенаторы выступали в определенной степени как лидеры тех районов, из которых они вышли, так что вполне возможно, что бетийские и восточнотарраконские города пошли за сенаторской знатью своих провинций.

В романизующейся зоне положение было иным. Здесь еще велика была роль местных структур и местных элементов жизни. В социальной борьбе, которая во многом скрывалась за войной претендентов на трон, они в конечном итоге поддержали того из них, кто, может быть, не сознавая этого, выступил против сенаторской элиты римско-италийского и романизованного провинциального общества.