Книга Великий Столыпин. "Не великие потрясения, а Великая Россия" - Сергей Степанов

Помимо недостаточной обоснованности установленного генералом Курловым нового порядка распоряжения означенными средствами, сам факт сосредоточения им у себя больших сумм мог подать повод к нежелательным толкам, с одной стороны, ввиду появившихся в прессе и обществе, быть может, неосновательных, слухов о чрезмерно широкой жизни генерала Курлова и его приближенных в Киеве, а с другой, и потому, что при обремененности генерала частными долгами в различных кредитных установлениях по векселям лиц, состоявших в разное время в подчиненном ему положении, было произведено с 11 июня по 26 июля 1911 г. платежей по займам на сумму свыше 16 тысяч рублей.

Относительно упомянутых 10 тысяч рублей, врученных из кассы Департамента Полиции 10 июня статскому советнику Веригину, последний на допросе заявил, что он совершенно не знает, для какой цели была дана ему эта сумма, которую он около 29 августа вернул генералу Курлову по его требованию, вызванному, по-видимому, невозможностью получить во время праздников из банка деньги для удовлетворения каких-то экстренных расходов. Но из отчета генерала Курлова видно, что к 29 августа у него на руках было свободной наличности свыше 74 тысяч рублей; в своем же показании генерал Курлов объяснил, что Веригину были даны 10 тысяч рублей на агентурные надобности и удовлетворение добавочным содержанием состоящих при генерале лиц, причем статский советник Веригин был вполне осведомлен о назначении порученных ему сумм. Однако причина обособления этих 10 тысяч рублей в руках Веригина от прочих денег, взятых генералом Курловым на охрану, осталась необъясненною.

При обозрении детальной отчетности, представленной начальником Киевского охранного отделения подполковником Кулябкой в израсходовании отпущенных ему экстренных сумм, обнаружилось, что в число оправдательных документов, сданных в Департамент Полиции, включено 18 раздаточных ведомостей с расписками наблюдательных агентов в получении суточных денег, всего на 8047 руб. 50 коп., причем эти раздаточные ведомости, скрепленные состоявшим при Киевском охранном отделении ротмистром Макаровым, оказались каждая в двух экземплярах, ввиду чего общий расход неправильно увеличен на указанную цифру. Опрошенные при расследовании, чины охраны удостоверили, что обозначенные в ведомостях деньги они получили по одному разу, но расписывались по требованию ротмистра Макарова в двух ведомостях. О таких неправильных действиях по расходованию казенных средств мною в декабре 1911 г. сообщено на распоряжение Министра Внутренних Дел, коим предписано возбудить против подполковника Кулябки уголовное преследование.

Что касается затем до положения Киевского охранного отделения в отношении личного его состава и производительности его работы ко времени Киевских торжеств, когда на это учреждение естественно должна была выпасть весьма тяжелая и важная работа, то отделение это, наряду с описанным выше отсутствием надлежащей агентуры и несоответствия начальника его, подполковника Кулябки, своему назначению, оказалось в совершенно расшатанном состоянии.

Ни в предварительные приезды генерала Курлова, Веригина и Спиридовича в Киев, ни впоследствии никто из них с постановкой агентуры не знакомился и фактически ее не проверял. Невзирая на явную необходимость увеличения числа офицеров в отделении, таковое было ослаблено откомандированием ротмистра Нагродского, должность коего так и осталась не замещенной. Сознавая трудность положения отделения, Кулябко лично и при посредстве Спиридовича ходатайствовал перед генералом Курловым о прикомандировании кого-либо к отделению, но Товарищ Министра отказал в этом, сославшись на то, что для организации охраны в 1911 г. ассигновано мало денежных средств. Заявление это представляется, однако, лишенным основания, так как, с одной стороны, на обеспечение безопасности не могло быть отказа в деньгах, а с другой, по отзыву Департамента Полиции, имелась полная возможность в августе 1911 г. найти опытных офицеров для Киевского охранного отделения без ущерба для дела в других разыскных учреждениях, причем весь расход на такую командировку не мог превышать 250 руб. в месяц на офицера. Хотя генерал Курлов в своем объяснении отрицал факт обращения к нему Кулябки с упомянутым ходатайством, но показание Кулябки по этому поводу подтверждается вполне полковником Спиридовичем. Кроме того, генерал Курлов заявил, что он никогда не отказал бы в усилении личного состава охранного отделения, если бы начальник такового доложил о необходимости этой меры, и что когда из Киевского охранного отделения был командирован один офицер с особым поручением в Кременчуг, то он, Курлов, предлагал Кулябке заменить этого офицера полковником Кременецким, находившимся временно в том же городе, но Кулябко отказался от этого. Однако же подобное объяснение генерала Курлова нельзя считать удовлетворительным, ибо, по отзыву подполковника Кулябки, он и не мог уклониться от назначения Кременецкого ввиду немедленного отозвания последнего в Полтаву. Хотя летом 1911 г. к Киевскому охранному отделению было причислено четыре офицера, но они текущей работы не касались, а исключительно занимались наведением справок по запросам различных, посторонних охранному отделению учреждений, причем, не зная дел отделения, отвлекали лишь штатных чинов от их обязанностей. Вследствие сего переписки накоплялись, а с началом торжеств, когда подполковник Кулябко назначил в народную охрану всех своих офицеров, в отделении нередко оставался только один дежурный писец. В то же время помещение отделения постоянно наполнялось участниками народной охраны, приходившими за билетами. В своем показании по этому предмету генерал Курлов заявил, что он не останавливался на вопросе о том, насколько заведование народной охраной могло препятствовать Кулябке в исполнении прямых его обязанностей, так как начальник районного охранного отделения едва ли нуждался в таком вмешательстве в его деятельность. Подобная точка зрения генерала Курлова весьма приближается к отрицанию им необходимости какой-либо инициативы в данной отрасли возложенных на него ответственных задач.

Описанное положение дел в Киевском охранном отделении, равносильное почти полному упразднению этого учреждения, не могло не иметь весьма существенного значения в вопросе о мерах охраны во время Киевских торжеств. Нельзя не признать, что если охранное отделение не обладает точными сведениями о положении местного революционного движения, то регистрация населения по путям проездов обращается в формальность, задача секретной охраны становится чрезвычайно трудной, выдача билетов в места посещений является бездельной и, наконец, дело сформирования народной охраны также может постигнуть неудача в смысле принятия в нее совершенно непригодных лиц. Равным образом и работа филеров, численность коих была увеличена почти на 100 человек, не могла быть продуктивна, так как наружное наблюдение, при неимении внутреннего освещения преступных организаций, не бывает успешно. Отсутствие в Киевском охранном отделении основательных сведений о революционных деятелях не замедлило обнаружиться, когда для устранения опасных элементов было в виде предупредительной меры произведено с 27 по 29 августа 57 обысков, сопровождавшихся арестами 52 лиц. Ликвидация эта не дала никаких результатов в смысле изобличения заподозренных в принадлежности к какому-нибудь противоправительственному сообществу. По этому поводу нельзя не отметить, что генерал Курлов приказал оставить задержанных под стражей – одних до 6-го, а других – до 7-го сентября, что и было исполнено. Распоряжение это следует признать неправильным, так как лишение свободы на определенное время применяется лишь в виде карательной меры, а не в порядке исследования политической благонадежности, которое может всегда привести к необходимости освобождения лиц, в отношении коих дознание закончится ранее назначенного срока.