Книга Рыбари и Виноградари - Михаил Харит

Это случилось на знакомой поляне. Он шёл, привычно наступая на собственную тень, и вдруг, подняв глаза, обнаружил в нескольких шагах перед собой пса, похожего на облезлого волка. Тот смотрел без боязни, оскалив мощную клыкастую пасть, словно произнося беззвучное приветствие, и Вадим вдруг осознал, что в окружающем его мире исчезли звуки: птицы замолкли, журчание ручья выключили, и лишь в далёком лесу кто-то упивался драматическим эффектом от своего воя. В ушах зазвучал почти неуловимый гул. Кто-то сказал бы, что это шум крови, но Вадим знал, что это шорох шевельнувшегося маятника.

Случилось то, чего он давно ожидал, а возможно, даже и желал, не отдавая себе отчёта, чем-то таинственным, прячущимся на дне безумной души. Но тело было не в курсе его тайных стремлений к приключениям и подвигам. Тело жило своей жизнью и опасливо сторонилось перемен. В этом мудрость эволюции: бороться за выживание изо всех сил, плевать на мнение разума, души, да и на любое другое мнение. Поэтому затаиться и не высовываться — лучшая стратегия организма. Сейчас Вадим и его тело оказались по разные стороны баррикад.

«Может быть, это волк, — подумал Вадим, глядя на существо, стоявшее перед ним. — Уж слишком дикие и злые у зверя глаза». Тело требовало: «Убей чужого, пока тот не напал». А душа сказала: «Подожди!»

Человек и животное стояли, уставившись друг на друга. Потом волк сделал быстрое, почти неуловимое движение, сразу оказавшись рядом, и вдруг лизнул руку. Затем мгновенно исчез, растаял в воздухе. Звуки вновь включились. Хотя что-то вокруг изменилось. Мир теперь не казался безопасным, даже птицы запели по-другому. Они тревожно вскрикивали, словно почувствовали внезапную угрозу. Да и в звучании ручья слышался странный металлический лязг, словно где-то перекатывались тяжёлые железные шары. Знакомый пейзаж тоже неуловимо поменялся, будто бы к каждой детали прицепили что-то невидимое, но страшное.

Вадим с изумлением разглядывал свою влажную от чужой слюны ладонь, и по спине бежали мурашки.

Так было в детстве, когда отец принёс к ужину большую щуку. Дохлая рыбина виделась абсолютно безопасной, и он, смеясь, засунул палец в пасть. И вдруг оказалось, что вынуть палец невозможно, несмотря на слизь, обильно заполнявшую оскаленный зёв. Загнутые внутрь зубы мёртвой хваткой вцепились в кожу. Безобидный детский мир тогда тоже исчез, заслонённый невесть откуда возникшим кошмаром.

Вот и сейчас Вадиму показалось, что он только что засунул руку в неведомый мир, который уверенно пытается затянуть его внутрь целиком. И след от потустороннего, липкого и влажного поцелуя остался на ладони.

Ствол дерева за плечами шевельнулся, коснувшись плеч корявыми ветками. Парень резко обернулся, разум бессознательно выбросил сгусток энергии, дерево треснуло и рухнуло, сражённое невидимым мечом. Резкий звук, прозвучавший как выстрел, взбудоражил ещё больше. Крутанувшись вокруг, обрушил ещё несколько осин, разметал некстати попавшийся на глаза муравейник и с трудом заставил себя успокоиться. Тишина окружала; ни звука, ни шороха. Вокруг лежали поваленные деревья, словно здесь только что упал Тунгусский метеорит, или, скорее, его крохотная часть, если судить по силе содеянного. Казалось, то загадочное, что таилось в Вадиме, созрело и, разорвав скорлупу, вырвалось наружу.

Он успокоился; кипящий магической энергией разум остывал, отяжелевшая, безжалостная сила, словно домашний волк, легла у ног хозяина. Вадим ощутил себя заново рождённым. «Надо побрить голову, налысо», — пришла неожиданная мысль.

Маятник судьбы теперь уже уверенно рассекал воздух, раскачиваясь всё сильнее.

Жаркое лето сменило красавицу весну, потом пришла плакса-осень, которую, в свою очередь, выставила за дверь прямо на мороз жестокосердная зима. Надо сказать, что зима в центре Франции оказалась невероятно холодной. С гор дули пронизывающие ледяные ветра. Хотя температура крайне редко опускалась ниже нуля, все мёрзли отчаянно. Центральное отопление отсутствовало. В холодные дни разрешалось включать крохотные электрические обогреватели. Тогда было чуть теплее. Ночью Вадим накидывал на себя несколько одеял и спал в одежде. Жалобы считались неуместными. Но довольно скоро привык к холоду и даже совершал пробежки, одетый лишь в кроссовки и шорты.

Он ещё несколько раз встретил в лесу загадочного волка-пса. Теперь Вадим чувствовал, что обретённый душевный покой — лишь отвлекающий манёвр судьбы, сжимающейся в гигантскую пружину ловчего механизма, чтобы со свистом выбросить сеть, которая спеленает жертву тысячами прочных уз, лишит воли и сделает беспомощной перед неумолимыми обстоятельствами. Не все бурные события начинаются с вежливого предложения коварного пресмыкающегося отведать яблочка. Зачастую они наступают постепенно.

Вадим поначалу не придал значения необычному и яркому сну, приснившемуся в начале зимы. В первый раз он даже не понял, что видит потусторонний мир. То, что ему привиделось, было совсем не похоже на небесные сферы. Ни тебе сияющих ангелов, ни грозного гласа Божьего, ни клубящихся облаков, как, впрочем, обошлось и без раскалённых сковородок и иных грозных атрибутов, так подробно описанных в специальной литературе. Лишь огромная, уходящая за горизонт бесконечная лощина между пологими холмами.

Пейзаж казался знакомым. Вадим сообразил, что если добавить сюда пару французских деревень и сотню-другую деревянных бараков, получится место, где он сейчас жил. Но то, что в реальной жизни казалось мирным и даже сонным, здесь выглядело как поле битвы, где шло незатихающее сражение хороших парней с плохими. Кто из них кто — разобрать было сложно. Конные и пешие люди, одетые в металлические доспехи, кольчуги или просто кожаные нагрудники, рубили друг друга мечами и копьями, всаживали в тела пики, топоры и иные острые предметы. Лучники поливали сражающихся градом смертельных стрел. Драка бушевала вовсю. Участники носились туда-сюда, стараясь нанести противнику максимальный урон. Мёртвые грудами лежали на земле, не участвуя в общем веселье и наверняка завидуя живым.

Вадим заметил среди сражающихся себя. Он мчался на коне, закованный в броню, и оттого делался похожим на страшного металлического монстра. Чтобы усилить эффект, из сочленений доспехов торчали острые шипы. Лицо прикрывала маска смеющегося дракона.

Во сне хорошо участвовать в жестоком бою. Ощущаешь себя в полной безопасности, смерть над тобой не властна и события не воспринимаются как кошмар. Скорее как исторический фильм, где приятно вместе с главным героем рубить незнакомых врагов, не испытывая угрызений совести за их судьбу. Тем более что здесь главным героем, ловким и сильным, был именно он. Тело было наполнено мощью и проворностью, когда кажется, что для тебя нет ничего невозможного.

Человеческий род, вернее, его мужская часть, любит убивать, что бы там ни говорили. Мальчики с детства дерутся как бешеные и играют в войну, чтобы страсть к убийству не захлёстывала их всю оставшуюся жизнь. Повзрослев, мужчины смотрят кровавые боевики, занимаются боксом и единоборствами, а те, кто послабее, просто орут на футбольных соревнованиях. И всё для того, чтобы хоть как-то удовлетворить эту безудержную страсть. Те, кто никогда не делал этого, рискуют однажды быть поглощёнными неудержимой жаждой насилия. Тогда самый тихий человек бьёт жену, пинает кота и разбивает принтером голову начальника.