Книга Мальчик - отец мужчины - Игорь Кон

Условия жизни и качество образования в разных пансионах и институтах были разными, но никакой вне-семейной деятельности это образование не предусматривало. Как иронически писал Гоголь в «Мертвых душах», «хорошее образование, как известно, получается в пансионах. А в пансионах, как известно, три главные предмета составляют основу человеческих добродетелей: французский язык, необходимый для счастия семейственной жизни, фортепьяно, для доставления приятных минут супругу, и, наконец, собственно хозяйственная часть: вязание кошельков и других сюрпризов» (Гоголь, 1959. Т. 5. С. 17).

К высшему образованию женщины не допускались. Т. Кузминская рассказывает, как в 1860-х годах у нее с матерью состоялся такой диалог: «А я с удовольствием поступила бы в университет». – «Зачем образование? Оно не нужно. Назначение женщины – семья» (Пономарёва, Хорошилова, 2000). До 1905 г. русским женщинам запрещалось посещать университеты даже на правах вольнослушательниц. Не удивительно, что они ездили учиться в Европу, где заодно приобщались к революционному движению.

Вокруг проблем женского образования во второй половине XIX в. шли яростные споры (Федосова, 1980; Якубенко, 2001). Либералы-западники (А. Н. Бекетов, А. Н. Пыпин, Д. А. Хвольсон, Н. И. Костомаров, Д. И. Менделеев) ратовали за допуск женщин в университеты. Славянофилы были категорически против, считая, что образование подрывает женскую нравственность и здоровье. В популярной книжке 1859 г. об особенностях мужской и женской психологии говорится: «Занятие науками и чтением столь пагубно для женщин, потому что оно отвлекает их жизненные силы к мозгу и таким образом лишает их половые органы естественной их силы. Поэтому-то ученые женщины обыкновенно бывают или бесплодны, или подвержены опаснейшим припадкам во время беременности» (Тишкин, 1984. С. 125).

Насмешки над стрижеными и вульгарными курсистками – любимая тема мужского фольклора. «Мы не верим, чтобы человек, серьезно преданный науке, захотел присутствия женщин и девиц на своих лекциях в университете… Требовать допущения девиц в университет могут только молодые, очень молодые студенты (с их стороны это понятно!) и те, которые волочатся за популярностью…» – писал в 1862 г. И. С. Аксаков (Там же. С. 121).

Эти установки высмеял Дмитрий Минаев:

Знайте, о женщины, эмансипация

Лишь унижает сословье дворянское;

Вдруг в вас исчезнет опрятность и грация,

Будете пить вы коньяк и шампанское.

Сбросив наряды душистые, бальные,

Станете ногти носить безобразные,

Юбки, манишки, белье некрахмальное

И разговаривать, точно приказные.

Нет, позабудьте все пренья бесплодные,

Будьте довольны, как прежде, рутиною;

Вечно нарядные, вечно свободные,

Бойтеся встретиться с мыслью единою.

Чем утомляться в ученых вам прениях,

Лучше хозяйкою быть полнокровною,

«Дамой, приятной во всех отношениях»

Или Коробочкой, Дарьей Петровною.

Короче говоря, традиционное образование было раздельным не потому, что этого требовали неодинаковые способности мальчиков и девочек, а потому, что оно обслуживало гендерный порядок, основанный на жестком разделении труда между мужчинами и женщинами, причем образование, политическая власть и внесемейный труд были исключительной привилегией мужчин.

Ослабление и ломка этого порядка закономерно вызвали к жизни новый тип школы, причем сначала возникли институты светского женского образования и лишь после этого – совместное обучение. В настоящее время смешанные школы численно преобладают во всех развитых странах, однополые учебные заведения большей частью являются частными, военными или церковными или предназначены для специфического контингента учащихся.

Переход от раздельного обучения к совместному означал появление новых проблем и трудностей.

Прежде всего – для учителей. При раздельном обучении школьный класс состоит из более или менее одинаковых по хронологическому возрасту, но разных по своей подготовке и уровню индивидуального развития учеников. При совместном обучении эта неоднородность усугубляется гендерными различиями. Девочки и мальчики развиваются и созревают разновременно, у них разный энергетический потенциал, неодинаковые интересы и мотивация, они по-разному реагируют на наказания, поощрения и стресс. Это ставит перед учителем вопросы: как учить и на кого равняться? Чем разнороднее класс, тем труднее учителю, хотя эта разнородность может быть и стимулом.

Проблемы возникают и у мальчиков. Кроме двух привычных и остроконфликтных референтных групп – учителей и соучеников-мальчиков, теперь появляется третья референтная группа – общество девочек. Их присутствие в какой-то степени смягчает мальчишеские нравы, в совместной школе мальчики меньше дерутся, больше следят за своим языком и манерами. В то же время девочки отвлекают их внимание от учебы и усиливают, особенно в переходном возрасте, их внутригрупповую конкуренцию.

Речь идет не только об индивидуальных, но и о межгрупповых отношениях. Хотя главной референтной группой для мальчика обычно бывают другие мальчики, роль девочек в мальчишеской субкультуре очень велика. Они не только постоянный – причем в любом возрасте! – объект мальчишеских интересов и вожделений, но и важная автономная сила, значение которой с возрастом увеличивается. Девочки занимают центральное место в разговорах, сплетнях и общении мальчиков-подростков отнюдь не только и не столько из-за «бушующих гормонов». Для мальчика проявление интереса к девочкам – важнейший способ подтвердить свою гетеросексуальность и тем самым свои притязания на гегемонную маскулинность. Испытываемое ими давление в этом направлении очень сильно, и сами девочки играют во всем этом далеко не пассивную роль.

Даже статусная дифференциация мальчиков в их собственных возрастных группах во многом зависит от успеха у девочек. Иметь «свою девочку» – значит повысить свой статус среди мальчиков. Это очень сложная многоходовая игра. С одной стороны, мальчишеская культура воинствующе мизогинна (женоненавистническая). Быть похожим на девочку и даже просто «водиться с девчонками» – это постыдный признак слабости. Мальчик, который водится с девчонками, – «девичий пастух», «девичий поп», «девчатник», «девчачий король», «девчоночник», «девушник» (Борисов, 2008), а то и вообще «девчонка» или даже «гомик» (на мальчишеском жаргоне это слово обозначает не столько сексуальную ориентацию, сколько «слабость» и «бабство»).

В младших и средних классах общение с девочками для мальчика весьма рискованно. По данным старых социометрических исследований Я. Л. Коломинского, выбор младшеклассником соседа по парте или друга противоположного пола большей частью имеет компенсаторный характер: мальчиков выбирают те девочки, а девочек те мальчики, которые не пользуются симпатиями у детей своего пола. В опытах Коломинского мальчики чаще выбирали девочек (и наоборот), если их одноклассники могли не знать о сделанном ими выборе. Выбирая соседа по парте, дети подчас более осторожны, чем при выборе друга, потому что опасаются насмешек товарищей: «Если я с ней сажусь, то ребята говорят, что я влюбляюсь» (Реан, Коломинский, 2000). Только очень высокостатусный мальчик может позволить себе общаться преимущественно с девочками, не становясь предметом насмешек со стороны сверстников. Дружбу с девочками обязательно нужно уравновесить чем-то сугубо маскулинным, например физической силой или спортивными достижениями.