Книга ФБР. Правдивая история - Тим Вейнер

Шесть лет спустя тот же самый человек был остановлен и допрошен пограничной полицией Баварии при его выезде из Германии. У него был фальшивый французский паспорт. В багажнике машины полицейские нашли еще девять паспортов, равно как и 88 фунтов взрывчатки, восемь наборов электронных таймеров и детонаторов и 12 500 американских долларов. Оберточная бумага на взрывчатке была из бейрутской кондитерской, которая была известна как прикрытие для террористов. Подозреваемый был посажен в тюрьму на восемь месяцев и допрошен немецкими и израильскими офицерами разведки. Он так и не раскололся. Немцы депортировали его в Сирию. ФБР об этом не узнало.

Расследование дела «Три бомбы» замерло. Этому делу было уже пятнадцать лет, когда сотрудник ФБР Майк Финнеган возобновил его. В октябре 1990 года он занимался им уже два года, когда получил ключевую информацию. Соединенные Штаты и их союзники находились в состоянии наивысшей боевой готовности в отношении Ирака. Саддам Хусейн вторгся в Кувейт, часы отсчитывали время до американского ответного удара. Информация пришла в виде свежих разведданных от израильтян: подозреваемый иракец был Халид Мохаммед эль-Джессем — высокопоставленный функционер ООП, имевший тесные связи с Багдадом. ФБР разослало предупреждения по всему миру. Это сработало. Подозреваемый по делу «Три бомбы» был задержан в день начала первой войны в Персидском заливе. Он находился в международном аэропорту в Риме по дороге в Тунис, чтобы присутствовать на похоронах близкого коллеги Салаха Халафа — основателя организации «Черный сентябрь», который был убит после того, как выступил против Саддама Хусейна.

В ФБР по-прежнему имелись отпечатки пальцев с бомбы, найденной в «фьюри». Финнеган отправил их итальянской полиции. Они совпали с отпечатками пальцев эль-Джессема. Итальянцы арестовали подозреваемого и после длительных юридических споров передали его ФБР.

5 марта 1993 года, через двадцать лет после того, как был обнаружен заговор «Три бомбы», и спустя неделю после первой террористической атаки на Всемирный торговый центр, этот иракец предстал перед федеральным судом в Бруклине. Суд длился три с половиной дня. Единственным предметом спора для присяжных были отпечатки пальцев. Через три часа они признали его виновным. Судья Джек Б. Вайнштейн дал ему тридцать лет. «Работа ФБР была методичной и тщательной, — сказал судья, когда оглашал приговор. — Его хранилище информации безупречно, а упорство впечатляет». Бюро показало международным террористам, что оно способно «выследить их в любом уголке мира».

В ФБР сменилось поколение сотрудников, прежде чем оно достигло такого уровня работы. Но его возможности как секретной разведывательной службы сначала нужно было уничтожить, а затем возродить.

Уничтожение началось в ту неделю, когда было открыто дело «Три бомбы».

«Опасная игра»

Когда Бюро столкнулось с международным терроризмом, началась борьба за власть, которая сотрясала правительство Соединенных Штатов до основания. С одной стороны правопорядка стоял президент, с другой — ФБР.

«Бюро не может продолжать существовать, Джон, — сказал президент Никсон своему советнику в Белом доме Джону Дину 1 марта 1973 года. — Оно не может продолжать существовать»[532].

К ужасу Никсона, Л. Патрик Грей предложил разрешить членам сената читать досье ФБР по расследованию Уотергейтского дела во время слушаний по вопросу о его утверждении в должности директора ФБР. Никсон полагал, что Грей настолько сильно хочет остаться на этой должности, что сделает все, что велит Белый дом, включая сокрытие преступлений Уотергейта.

«Ради бога, — с досадой воскликнул президент, — он, наверное, сошел с ума»[533].

Нарушение секретности означало уступку власти — это было все равно что отдать врагу свой меч. Никсон прекрасно представлял себе, что находится в досье ФБР, так как Грей передавал копии Джону Дину на протяжении девяти месяцев. В них хранились доказательства детально разработанного заговора с целью препятствовать правосудию.

Никсон решил, что совершил ужасную ошибку. Он начал строить план противодействия выдвижению Грея на эту должность и возвращения себе контроля над ФБР. Это был хладнокровный план. Он хотел организовать утечку страшных рассказов о политических злоупотреблениях Бюро при президентах Кеннеди и Джонсоне, включая прослушивание разговоров Мартина Лютера Кинга. Детали он узнал из подробного доклада Дина Биллу Салливану — недавно назначенному директору Управления национальной информации по наркотикам в министерстве юстиции. Белый дом должен был передать эту информацию в судебный комитет сената, а сенаторы используют ее при допросе Грея. Он не сможет честно ответить на их вопросы. Если привести бессмертную фразу Джона Эрлихмана, он будет медленно, очень медленно извиваться на ветру. Его выдвижение на должность директора ФБР не состоится, и для руководства Бюро будет выбран более лояльный человек.

13 марта 1973 года. Дин предложил Билла Салливана. Никсону понравилась эта идея.

— Компенсация Салливану состоит в том, что он очень хочет однажды вернуться в Бюро, — сказал он[534].

— Это нетрудно, — ответил Никсон.

Но пока президент строил планы, два агента ФБР сидели в зале заседаний сената с оружием, которое открыто предложил Грей.

Единственным членом судебного комитета, который потратил время на то, чтобы прочитать необработанные досье по Уотергейтскому делу, был сенатор Роман Хруска, суровый республиканец из Небраски. Агенты ФБР доставили ему двадцать шесть толстых томов сводок и аналитических справок, и он провел шесть часов, листая их, с четырех до десяти часов вечера. Сенатор составил свое заключение, как доложил своему начальству агент ФБР Анджело Лано. «Дин лгал нам»[535], скрывая содержание сейфа взломщика, проникшего в Уотергейтский офис, Говарда Ханта. Ложь в отношениях с ФБР была преступлением, наказуемым пятью годами тюремного заключения.

Один из следователей ФБР, работавших по Уотергейтскому делу, передал эту информацию сенатору Роберту Бирду — демократу из Западной Вирджинии, который открыто выступал против кандидатуры Грея. Бирд уцепился за эту возможность. 22 марта 1973 года он напрямик спросил Грея:

— Дин обманывал ФБР?

Грей ответил:

— Приходится признать, что это, вероятно, так; да, сэр[536].