Книга Лица - Джоанна Кингсли

Она чувствовала враждебность Блеквелла, где бы ни встретилась с ним. Похоже, ее присутствие он воспринимал как личное оскорбление. Жени умудрялась поддерживать с ним холодно-вежливый тон. Она понимала, что он считает ее уродкой, но не собиралась извиняться за то, что родилась женщиной.

Женщины в ортопедии почти не работали. Произвести тракцию, вправить сустав, наложить тяжелую металлическую шину на раздробленное бедро — все это требовало физической силы. Послеоперационные исследования больше походили на поднятие тяжестей: ведь кости заживают гораздо дольше, чем все остальное, и пациент еще не способен двигаться.

Несколько раз в неделю Жени плавала в бассейне, бегала по утрам, занималась дома с гантелями. Высокая зарплата, которую ей положили как члену штата хирургического отделения, позволяла оставить другие подработки. Стиль ее жизни был простым, ей не требовалось никакой роскоши, а для путешествий, если бы и было желание, не хватало времени. Освободившиеся часы она использовала для физических занятий, чтобы поддерживать тело в норме.

Крис, восхищавшийся в женщинах силой духа, был поражен, заметив недюжинную физическую силу Жени. Но только на короткое время, а потом принял как должное. Но на этаже Жени прозвали Чудо-Женщиной.

Через пять месяцев после начала работы в ортопедическом отделении Жени задала себе вопрос: не ослепляет ли ее восхищение других, не заставляет ли относиться к себе легкомысленно.

В середине февраля ей удалось получить ответ. В больницу привезли юношу в бессознательном состоянии с профузным кровотечением. Его мотоцикл налетел на грузовик и был совершенно разбит.

В считанные минуты Жени оттерла руки и подошла к операционному столу, когда в палату, утыканного иглами для постоянного переливания крови, вкатили пациента. Жени начала исследование с головы: перелом основания черепа, глубокая рана от левого уха до правой ключицы. Она начала извлечение осколков костей. В это время, отвлекая ее, что-то воскликнула сестра, призывая обратить внимание на обильное кровотечение из разорванного заднего прохода.

Повернувшись на крик, Жени невольно сильнее, чем нужно, нажала на инструмент, и скальпель проник в ткань головного мозга. Струйка крови брызнула у юноши изо рта. Через несколько секунд сердце остановилось. Никаких надежд на оживление не оставалось.

Собравшиеся врачи успокаивали Жени. Вскрытие показало, что повреждения, полученные молодым человеком, были смертельны, и никакое хирургическое вмешательство не в состоянии было его спасти.

Не согласился лишь один доктор Блеквелл. То, что травма оказалась смертельной, не извиняет ошибки хирурга, утверждал он. И с такой силой убеждал всех, что Жени представляет собой угрозу в отделении, что врачи были вынуждены вынести ей легкое порицание.

Крис был возмущен и собирался заявить протест, но Жени удалось его отговорить. Выговор был справедлив. В Иерусалиме Яков умер на операционном столе без видимых причин — здесь из-за оплошности хирурга. Оплошности слишком дорого стоят. Жени дала себе слово больше заниматься и в будущем стараться всеми силами избегать ошибок.

Она урывала время ото сна, еды, занятий спортом, и, засев в библиотеке госпиталя, стала вновь просматривать учебники по хирургии. Хотя ортопедия и покоряла ее, мечтала она по-прежнему о пластической хирургии.

Жени читала, делала выписки, заносила в тетрадку пришедшие ей мысли. Вернулась к своим записям, которые сделала еще в ожоговом отделении, и наткнулась на слова Винстона, подчеркнутые синим: «Трудно что-либо разглядеть из-под маски».

Сначала в голову пришло название, потом возникла идея написать работу о влиянии реконструктивной хирургии на психику сильно искалеченных людей. Она начала работать в апреле и послала выдержку в госпиталь Спенсера Харкнесса. Писала она до июня, часто приходила в библиотеку проверить цитаты и ссылки.

Через два дня после завершения из госпиталя Спенсера Харкнесса пришел ответ — приглашение прислать работу «Личина, скрывающаяся за лицом» на конференцию «Последствия хирургического вмешательства», которая состоится в октябре 1973 года и рассмотрит терапевтические, психологические и социальные аспекты проблемы.

Прибыв в Балтимор к началу конференции, Жени разнервничалась, почувствовав себя необразованной среди известных ученых, многих из которых она знала по статьям и книгам. То и дело мелькали знакомые лица — она видела их на фотографиях или во время лекций. Ее волновало, что пластические хирурги не придут слушать ее разглагольствования, но вместе с тем и беспокоило, что они явятся и сочтут ее, еще не приступившую даже к специализации, самонадеянной и невежественной.

Но пластические хирурги, как и все остальные, пришли на ее доклад, и Жени, как только начала раскрывать тему, почувствовала в аудитории интерес. Нервозность исчезла. Она говорила убежденно, и в ее убеждении сквозило знание. После выступления началась дискуссия. Вопросов оказалось так много, что Жени не уложилась в отведенное время. К ней подходили в перерыве, поздравляли, просили оттиск доклада.

К концу дня издатели двух известных журналов предложили ей опубликовать статью, а составитель сборника — включить в книгу.

В Нью-Йорке Крис, поздравляя, обнял Жени.

— Я уже слышал. Твоя работа почти классическая. Ты прославишься как пластический хирург задолго до того, как получишь специальность.

— Конечно, — рассмеялась Жени, тепло отзываясь на его объятия. Толпы народа уже бьются в очереди, чтобы я искромсала их носы и сделала подтяжку задниц, только потому, что я написала статью об увечьях лица.

— Вот увидишь, — улыбнулся врач.

В том году она напечатала еще две статьи. Обе в «Журнале пластической и реконструктивной хирургии», получила приглашения на пять конференций и посетила три. 10 мая, на свое тридцатилетие, она прочитала самую успешную из своих лекций и вскоре завершила хирургическую практику, хотя еще стояла только на пороге специализации. Но в то же время ее знали как ученого, внесшего в отрасль большой вклад.

В последнюю неделю работы с Крисом Жени поняла, как ей будет его не хватать. Хотя они и не встречались вне госпиталя, их отношения выходили за рамки просто рабочих. Они стали друзьями, интересующимися друг другом и привлекательными друг для друга.

Но вскоре после того, как Жени стала членом персонала, Крис заявил ей, что никогда не смешивает личное и служебное.

— Никогда не назначаю свиданий тем, с кем работаю: ни пациенткам, ни сестрам, ни коллегам.

— Хорошее правило, — похвалила Жени, понимая, что они оба хотели бы, чтобы его не существовало.

В ее последний день в госпитале Крис сказал:

— Я горжусь, что мне пришлось работать с тобой. Твоя интуиция так же глубока, как и твои надрезы.

Она улыбнулась похвале. Они стояли у сестринского пункта, и, к восхищению сестер, Крис крепко поцеловал ее в губы.

Тем же вечером он позвонил и пригласил Жени поужинать с ним на следующий день.