Книга Чувство льда - Александра Маринина

Филановский по-прежнему молчал. Ну, сейчас ты получишь,подумал Огнев. Сейчас тебе мало не покажется. Посмотрим, что ты запоешь и какбудешь выгораживать своего братца после этого. Скорее всего, в течение десятиминут ты его в дерьме утопишь.

– Вера узнала, что напрасно думала о вас плохо, когдаповерила, что вы способны изнасиловать женщину. Ей казалось, что она предалавас. А знаете, что случилось три месяца назад? Ей стало достоверно известно,что вас умышленно оговорили, ей призналась в этом Наталья Белоголовцева, тасамая девушка, которая написала на вас заявление в прокуратуру. И еще Натальяей рассказала, что сделала это не по собственной инициативе. Ее попросилисделать это, и даже деньги заплатили. И знаете, кто? Ваш брат Александр! –торжествующе произнес Виктор Евгеньевич.

Филановский даже не вздрогнул. Он поднял на следователяспокойные глаза и произнес:

– Да, я об этом знаю.

– Что вы знаете?! – взорвался Огнев.

– Знаю, что Саша это сделал.

– Откуда?!

– Мне сказал отец Веры.

Черт знает что! Выстрел вхолостую. Нельзя терять лицо,нельзя показывать, что застигнут врасплох, надо продолжать допрос как ни в чемне бывало… Но мысли у следователя как-то бестолково замельтешили в голове, онникак не мог сообразить, в какую сторону двигаться дальше, и решил задаватьпервые попавшиеся вопросы, чтобы дать себе время собраться и сосредоточиться.

– Значит, с Верой вы не виделись, а с ее отцомобщались?

– Николай Иванович приходил ко мне несколько раз.

– Когда именно?

– Впервые – после первой попытки суицида. Потом ещераз, два года назад, когда была вторая попытка. Потом в декабре прошлого года,и еще раз совсем недавно, дня за три до… до убийства Кати. Это имеет какое-тозначение?

– В этом кабинете все имеет значение. Зачем он к вамприходил?

– В первый раз он пытался уговорить меня полюбить Веруили по крайней мере не отталкивать ее. Николай Иванович был в отчаянии. Оночень любит дочь и пытался помочь ей, как умел. Во второй раз он пришел соскандалом и обвинениями, называл меня кобелем и развратником, говорил, что вболезни Веры виноват я. И это тоже можно понять. Я не сердился на него. А в декабреон пришел, чтобы извиниться и рассказать мне про Наташу Белоголовцеву. В тотмомент я был дома один, и он решил, что я расстался с той женщиной, котораябыла со мной, когда я отказал Верочке. Он снова пытался уговорить меня обратитьвнимание на его дочь, уверял, что никто никогда не будет любить меня так, какона, и я могу сделать ее счастливой и здоровой… Это было очень тяжело. Инедавно он пришел снова, с этой же идеей. Только дома была Катя, и НиколайИванович ее увидел и понял, что я не один и уговаривать меня бессмысленно.

Ну вот, кажется, мысли пришли в порядок. Виктор Евгеньевичприободрился.

– И как вы отреагировали, когда узнали, что ваш братзаплатил Белоголовцевой за заведомо ложный донос?

– Никак, – Филановский едва заметно пожалплечами. – Сделал для себя выводы.

– Какие?

– Это мое дело. К убийству Кати это не имеет отношения.

– Вы уж позвольте мне самому решать, что имеетотношение, а что не имеет, – сердито сказал Огнев. – Я повторяю свойвопрос: как вы отреагировали, узнав, что ваш брат сделал вам такую гадость?Устроили ему скандал, выясняли отношения или, может быть, затаили злобу ивыжидали, когда подвернется возможность отомстить? Что вы сделали?

– Ничего. Я ничего не сделал.

– А ваш брат? Он, наверное, чувствовал себя оченьнеудобно, когда выяснилось, что вы все знаете.

– Это не выяснилось.

Самообладанию Филановского можно было завидовать чернойзавистью.

– То есть как? Он не знает, что вам все известно?

– Не знает. Я ничего ему не сказал.

– Но почему? Почему вы промолчали?

– А зачем говорить? Вы совершенно правы, ондействительно чувствовал бы себя крайне неудобно, если бы узнал, что мне всеизвестно. Я не хочу доставлять брату неприятные ощущения. И что изменилось бы,если бы я поговорил с ним? Прошлое от этого не изменится, а будущее можноиспортить. Саша все равно не станет другим, он такой, какой есть. Так что толкув разговорах, выяснениях и объяснениях?

– И вам даже неинтересно было узнать, зачем он этосделал?

– Я и так понял. Он хотел, чтобы я жил в соответствии сего представлениями о правильной жизни. Саша хотел, чтобы я жил, как и он, взагородном доме и ездил на дорогой машине, а мои заработки этого не позволяли.Он много раз пытался подарить мне и дом, и машину и страшно сердился, когда яотказывался. Он не понимал причины моих отказов. Он стремился любой ценойсделать меня таким же, как он сам, богатым и успешным, потому что искренневерил, что смысл жизни именно в этом. Он хотел, чтобы я перестал ездить по всейстране и проводить семинары, он хотел, чтобы я больше зарабатывал, потому чтоза семинары я получал очень немного, я не хотел, чтобы билеты были дорогими,для меня важно, чтобы мои семинары были доступны людям с любым уровнемдостатка. А Саша считал, что я валяю дурака и распыляюсь по мелочам, что ядолжен сидеть дома и писать книги, он будет их издавать большими тиражами,успешно продавать и платить мне высокие гонорары. Он много лет давил на меня,пытаясь уговорить и заставить жить по его правилам, а я не поддавался. Тогда онрешил меня испугать. Всего лишь испугать. Подозреваю, что со следователем впрокуратуре он договорился заранее, и с интернетчиками тоже договорился, чтобыпозорящие меня материалы в течение нескольких дней оставались доступными вСети. Их мало кто успеет прочитать, но страху я натерплюсь. Сашка не собиралсяуничтожать мою репутацию, он всего лишь хотел, чтобы я испугался, и пошел радиэтого на крайние меры. Он совершенно не мог смириться с тем, что я живу не поего правилам, что я не слушаюсь его, ведь я – брат-близнец, я – его неотделимаячасть, его половинка, понимаете? Я – его собственность, и он стремилсяраспоряжаться моей жизнью по своему усмотрению. После той истории с Наташей ядействительно на целый год перестал проводить семинары, Саша постоянно говорил,что я доигрался, что он меня предупреждал, что на мои семинары ходят толькоэкзальтированные девицы, готовые до смерти влюбиться в своего учителя испособные на что угодно, если он не обращает на них внимания. Одно время мнедаже казалось, что он прав. К тому времени книга уже была в работе виздательстве, и Саша был уверен, что дальше все пойдет как по маслу. Я впервыеполучу в руки большие деньги и соблазнюсь… Ваше любопытство удовлетворено?

Ну что ж, с паршивой овцы, как говорится, хоть шерсти клок.Между братьями Филановскими имеет место быть некий конфликт, в котором однасторона чувствует себя оскорбленной, а другая – глубоко виноватой. Может быть,мотив самооговора лежит где-то здесь. В любом случае надо официально допроситьотца Веры Синько, авось пригодится.