Книга Царица Теней: возвращение Персефоны - Инна Ласточка

его показывать им видения — эта встреча с Персефоной была предопределена, как и всё в его дьявольском плане.

— Мама, — Амфитеус отметил неискренность Персефоны, в полной мере вложенную в это слово, — ты знаешь, кто помогает Аресу?

— Аресу? — золотой облик Деметры, прошитый всполохами божественной энергии, затрепетал, когда она поправила длинные волосы. — До того, как вернул мне частицу твоей души, Арес работал один… — она вдруг сделала ещё один шаг к Персефоне и обняла её. — Я не знаю, на каком ты этапе своего пути, и что с тобой происходит после раскрытия зерна души, но я верю, что тебе не угрожает опасность, что ты отказалась от идеи быть с тем, кого я всей душой ненавижу.

— Дело не в моём браке или чувствах, мама. Твои бывшие союзники горят желанием меня убить, и всё указывает на то, что кто-то из детей Кроноса стоит за этим.

Всплеск божественной силы Амфитеуса от этих слов был столь сильным, что ему удалось почти полностью снять путы. Связь ослабла, и он рухнул в траву, отчётливо понимая, что нельзя допускать полного разрыва связи, нельзя оставлять Персефону одну. Амфитеус, конечно знал, что Арес заключил божественную сделку с сильным союзником, но и подумать не мог, что это один из детей Кроноса. Невозможно! Немыслимо! Как Деймос, Афродита или он сам не узнали ауры бога или богини Олимпа? Как такое возможно?

— Если кто-то и может проворачивать такие дела в тайне от всех, так это Аид, — ответила Деметра, чуть отстранившись, но оставив ладони на плечах Персефоны.

— Аид бы не стал вредить мне, ты это прекрасно знаешь. Ты причина кошмара, который я переживаю сейчас, и кошмара, который я испытала в прошлом.

— Нет, — Деметра покачала головой, — я всего лишь хотела, чтобы ты осталась жива, но ты упрямилась. Мне жаль, что мы не поняли друг друга, и что я пошла на поводу у богов в вопросах, в которых сама должна была принимать решения. Прости меня.

— Я не это имела в виду. Уже слишком поздно просить прощения, скажи, как это исправить!

Их взгляды встретились на мгновение и тут же разошлись.

— Я не знаю, к чему привели мои действия, мне остаются лишь сожаления и возможность сказать тебе на прощание всё, что должна была сказать до того, как он убил тебя!

Амфитеус почувствовал, как вскипела аура Персефоны. Будь они там, на пустынном поле у леса, она бы выхватила скипетр, но тут это было невозможно.

— Не он убил меня, я сама пожертвовала собой ради мира в войне, которую развязал Арес. Это не я упряма, а ты, твоё желание лишить меня счастья с супругом, с тем, кто по-настоящему и искренно любил меня.

— Любил!? — со злой усмешкой Деметра схватила Персефону за подбородок. Амфитеус узнал этот жест. Мать всегда делала так, когда злилась и собиралась высказать своё недовольство. — Любил? Аид? Я знала его за много веков до твоего рождения, до рождения мыслей о тебе, дитя моё. Он не способен ни на любовь, ни на жалость, ни на какое другое чувство. Он чудовище, верно избравшее свою участь. Чёрная овца в белом стаде нашего племени. Рядом с ним ты погибнешь!

— О, — Персефона сверкнула взглядом, — так значит, поэтому такие уважаемые и могущественные боги, как Гипнос или Геката примкнули к нему?

— Они просто глупцы! — выплюнула Деметра, но вдруг изменилась в лице и с подозрением спросила. — Уж не думаешь ли ты вернуться к нему и остаться навсегда? Уж не думаешь ли ты…

— Именно, мама.

Несколько минут назад, там, на пустынном поле, в сражении с Персефоной, Амфитеусу показалось, что он смог зародить в ней сомнение насчёт Аида, а теперь что же? Она лжёт? Делает это назло матери? Эта мысль восхитила Амфитеуса — сестра нравилась ему всё больше и больше.

Деметра отдёрнула руку, словно обожглась, и отвернулась, изображая вселенскую обиду. Её золотое свечение померкло.

— Видимо, это неизбежно… — она обняла себя за плечи. — С моим окончательным уходом, часть моей божественной сущности может остаться тебе… разумеется у тебя есть своя сила, изначальная и та, которую ты уже успела накопить, но дарованная мной очень важна, и в моих силах отнять её. Я сделаю это, если ты выберешь его… — она снова посмотрела на дочь и ткнула ей пальцем в грудь. — С ним тебя ждёт смерть, так пусть её принесу тебе я… пусть это буду я… — Деметра всхлипнула и безвольно опустила руки, принимая для себя решение. — Если решишь быть с ним, то обещаю, ты пройдёшь этот путь босыми ногами по раскалённым углям, ты отдашь всё, что имеешь и умрёшь, так и не достигнув желаемого. Всё, что тебя ждёт на этом пути, забвение…

— И пусть!

— Пусть? Хорошо же, — Деметра отошла от дочери, по-прежнему не глядя на сына, — но неужели ты не поняла, что все препятствия, все страдания, которые ты пережила — это знак тебе, предупреждение об опасности?

— Никакой бы опасности не было, если бы боги занимались своими делами, включая тебя, мама, и не лезли в мою, кстати, вполне счастливую жизнь!

Деметра подняла руку, вызвав этим улыбку Амфитеуса. Да. Это была его мать, которая за невозможностью победить в споре, закрывалась, уходила в себя и поступала по-своему.

— Я не хочу ничего слышать! Это наша последняя встреча, и я больше не смогу тебе помешать или помочь, — она направила ладонь на Персефону, — но и оставлять часть дарованных тебе сил не желаю, если ты собираешься к нему. Последний раз спрашиваю, Персефона, ты готова пожертвовать всем ради того, кто, в конце концов, погубит тебя, или отказаться от него и выжить?

Амфитеус наделся, что Персефона достаточно умна, чтобы солгать снова, но она сказала честно и открыто — я выбираю его — обрушивая на себя гнев матери.

— Нет, — прошептал Амфитеус, когда тело Персефоны вздрогнуло и вспыхнуло светом, который стал втягиваться в ладонь Деметры. Амфитеус понимал, что веками формировавшаяся в зерне души божественная энергия матери, уже давно неотделима от Персефоны: такое извлечение если и не убьёт её, то ослабит так, что ей останется только умереть. — Нет! — повторил он громче, разрушая последние путы. Золотая лента, связывающая его с Персефоной, стала распадаться, и Амфитеус, позабыв обо всём, что делал и думал прежде, схватился за неё, дёрнул на себя и воскликнул так громко, как мог. — Отпусти её!

Лента рассыпалась и исчезла, но не раньше, чем Амфитеус поймал Персефону за руку. Деметра склонила голову, с любопытством осмотрела свою ладонь и резко обернулась. Нет! Это