Книга Звёздная пыль в их венах - Лора Себастьян

что она забрала ее сестру, ее мужа, саму ее жизнь. Не говоря уже о том факте, что теперь она притворяется королевой одной страны и принцессой другой.

– Вам лучше начать с самого начала, – говорит Варфоломей, переводя взгляд с Виоли на Леопольда.

Виоли знает, что она гораздо лучшая лгунья, чем Леопольд, поэтому она берет бразды правления в свои руки. Она прочищает горло и позволяет проявиться своему естественному бессемианскому акценту, добавив лишь некоторые незначительные изменения, чтобы она звучала скорее как принцесса, чем как дочь куртизанки.

– Когда на дворец Кавелле было совершено нападение, мы с Леопольдом оказались в ловушке, совсем без помощи. Если бы не моя горничная, нас бы убили – она помогла нам сбежать, но была убита вместо меня. Видите ли, мы были похожи: один и тот же цвет волос, одни и те же глаза, одна и та же фигура. Те, кто пришел на казнь, видели меня лишь издалека, и неудивительно, что они поверили, что она – это я, – говорит Виоли. – Тем временем мы с Леопольдом сбежали. Сначала мы пытались отправиться в Селларию, ведь у нас у обоих есть там родственники, но нам сообщили, что произошел переворот и его двоюродный брат и моя сестра были изгнаны. Поняв, что там нам не рады, мы приплыли сюда на корабле и прибыли во дворец в ночь перед тем, как Дафна и принц Байр отправились в звездное путешествие принца Киллиана.

Лорд Панлингтон наклоняется вперед, но его глаза не задерживаются на ней. Вместо этого его взгляд бегает от нее к Дафне и обратно – возможно, в поисках сходства, – но в конце концов останавливается на Виоли.

– Но почему бы не раскрыть себя еще тогда? – спрашивает он. – Ты бы воссоединилась со своей сестрой, к тому же мать короля Леопольда тоже здесь.

Когда Варфоломей смотрит на него, нахмурив брови, лорд Панлингтон качает головой.

– Прошу тебя, Варфоломей, это был наименее хранимый секрет во всем дворце.

– Именно из-за моей матери мы и прятались, – говорит Леопольд, переходя к той части истории, которую, как понимает Виоли, они с Дафной придумали заранее. – Как бы мне ни было больно это признавать, она была замешана в темаринском мятеже – участвовала в его организации, финансировала, помогала захватить дворец. Она пыталась убить нас с Софронией, и мы не хотели попадаться ей на глаза. Мы пытались выяснить, как можно встретиться с принцессой Дафной так, чтобы Софрония могла поговорить с ней наедине, но потом я услышал о своих братьях и понял, что в этом наверняка замешана моя мать.

Король Варфоломей, сидя в кресле, наклоняется вперед.

– И ты веришь, что твоя мать похитила твоих братьев.

Виоли борется с желанием нахмуриться. Евгения не имела никакого отношения к похищению принцев. Это были повстанцы. Но когда она смотрит на Дафну, то замечает, как что-то мелькает между ней и лордом Панлингтоном. Мужчина откидывается на спинку кресла, поджав губы.

– Я уверен в этом, – говорит Леопольд, снова переключая на себя внимание Виоли. – Гидеон и Рид сами мне сказали, когда мы нашли их на озере Олвин.

– Так и было, – добавляет Байр. – Это и была истинная причина, по которой мы сочли за лучшее отправить их в другое место, а не привозить сюда. Мне жаль, что я не мог сказать тебе об этом, отец, но мне показалось разумным сохранить это в тайне.

– Их отослали из Вестерии, чтобы они могли остановиться у союзников моей семьи, – добавляет Леопольд.

Когда отец поворачивается, чтобы посмотреть на него, Байр пожимает плечами.

– Леопольд признался нам, кто он такой, когда мы нашли мальчиков, – говорит он, – и они сразу его узнали. Но мы приняли решение придержать информацию до нашего возвращения, чтобы слухи не распространялись быстрее, чем мы могли бы их контролировать.

– И ты мне не сказал? – восклицает Дафна, умудряясь выглядеть искренне удивленной и обиженной. – Она моя сестра, и ты все это время знал, что она жива?

Байр бросает на нее виноватый взгляд.

– Я подумал, что было бы куда лучше позволить тебе увидеть ее своими глазами, чем если бы ты всю обратную дорогу гадала, правда это или нет, – говорит он, и Виоли должна признать, что ложь не плоха. Да, это не логично, но с точки зрения эмоций мотив правдоподобен.

– Признаюсь, я не уверена, что поверила бы тебе, – говорит Дафна, крепче сжимая руку Виоли.

– А ты? – спрашивает Варфоломей, переводя взгляд на Виоли. – Может, ты и королева, но тебя все еще обвиняют в покушении на убийство.

– Я этого не делала, – говорит Виоли.

Виоли чувствует на себе настороженный взгляд принцессы, и она не может ее в этом винить. К счастью, Виоли умеет сочинять истории не хуже, чем Дафна.

– Да, я пробралась в комнату Евгении, но лишь затем, чтобы поговорить. Чтобы понять, почему она пыталась убить нас с Лео. Какая мать могла пойти на убийство своего собственного ребенка?

Она качает головой.

– Полагаю, я действительно хотела ее напугать, это правда. Но я не пыталась ее убить. Это была Женевьева.

– Ее горничная? – спрашивает Варфоломей, нахмурившись.

Виоли кивает.

– Когда я прокралась в комнату, она стояла там и что-то держала возле лица Евгении. Когда я вошла, она вздрогнула и кинулась ко мне. Мы начала бороться и разбудили Евгению, но потом Женевьева уронила то, что держала в руках, и повсюду разлетелся порошок. Я заподозрила, что он, должно быть, ядовит, и попыталась прикрыть рот, но… что ж, это последнее, что я помню.

– Но почему горничная пыталась ее убить? – спрашивает Варфоломей.

Виоли пожимает плечами.

– Я полагаю, что единственный человек, который мог бы ответить на этот вопрос, – это сама Женевьева. Но, насколько я понимаю, она не выжила.

Варфоломей долго обдумывает ее слова и в конце концов качает головой.

– Теперь нет необходимости скрывать ваши личности, – говорит он наконец. – Держу пари, вся страна узнает об этом еще до конца недели. И они будут не слишком рады, что Фрив принимает у себя иностранного короля.

Лорд Панлингтон хмыкает, и король Варфоломей поворачивается к нему.

– Ты не согласен? – спрашивает он.

– По крайней мере, отчасти, – говорит лорд Панлингтон, и прежде чем он полностью поворачивается к королю Варфоломею, его глаза задерживаются на Дафне еще мгновение.

– Люди будут рассержены, если они сочтут, что это должно их рассердить. Но образ Фрива как независимой страны, которая ни в ком не нуждается и никому не помогает, – нежизнеспособен. Даже сейчас это иллюзия. Мы же спокойно торгуем со всем континентом, не так ли?

Виоли искоса смотрит