Книга Украинский фронт - Федор Березин

– Браты, я ж не по своей воле вас… Я ж…

– Слушай, Сережа, какого хрена ты раскрыл ему пасть? – спросил Саша Шампур.

– Братцы, я про Маркиза все расскажу! – хрипло крикнул Данило, ибо в горле почему-то было совсем сухо. – И про Доктора, даже! Где живут? Чем занимаются? Я все-все поведаю. Только вот…

– И правда, жить сильно хочет, – поморщился Беда. – Прямо соловьем запел.

– Я про всех братков скажу. Даже напишу, братцы! Всех покажу, опознаю. Сможете их выловить. Я…

– Видите, как данную сволочугу перед казнью пробивает? – спокойно, как о насекомом, рассудил вслух Дмитрий Гаврилович Беда. – Ему бы попика какого-нибудь – покаяться в грешках. Да боюсь долго это продлиться.

– Скажу даже, что слышал! – кашлял далее Данила. – Как Маркиз рассказывал, как они в девяностых…

– Наблюдаете, даже память у гада обостряется. Просто-таки феномен. Запоминайте товарищи.

– Гаврилыч, а может правда, пусть расскажет чего? – спросил Шампур. – Вдруг пригодится?

– Он этой информацией хочет купить свою шкуру, – пояснил очевидное Беда. – Мы что будем его щадить? Отпускать с повинной? Вы лица ребят – имен мы не знали – полегших в Мариуполе под пулеметом припомните, и тогда уж принимайте решение – «щадить, не щадить».

– Я и про всех главных расскажу, – сипел далее Данило. – Что видел. Я однажды…

– Короче, чего мы тянем котищу за хвост? – все так же без выраженных эмоций произнес Дмитрий Беда. – Всегда по возможности требуется следовать плану. Что тут радикально изменилось? Птичка чирикнула? Заклейте ему рот, Сережа. Как-то неприятно слышать от этой сволочи человеческую речь – расхолаживает. Начинаешь думать, о том, что и у этой дряни есть мама, и…

– Есть, есть мама! Марина Павловна! – крикнул Данила.

– Вот видите?

– А папы у меня… – Саша Шампур двинул Данилу по ребрам и сразу после тяжелого выдоха повел ленту по губам.

– Видите, полу-сирота? – продлил лекцию Беда. – А нам, всё едино, придется его… А всяческие «маркизы»? Да хрен с ними. Раньше позже, но когда турок повыгоним и власть у предателей отберем, то всех их повыведем на свет божий. Вот тогда и на площади Ленина можно будет. А вот на проспекте Пушкина мне кажется не стоит. Все же хорошо его отстроили. Пусть уж там спокойно народ гуляет.

– К тому же, там все большие деревья посрублены – негде будет, – заметил Парфенюк со знанием дела.

– Зато здесь все на месте, – поведал очевидность Шампур, после чего глаза Данилы сами собой начали шарить поверху, оценивая расстояние до нижних веток, а так же их толщину.

– Пациент заинтересовался природой, – прокомментировал глядя на него Парфенюк.

– Вот цинизм развивать у себя не стоит, Сергей, – хмуро глянул Беда. – Молод ты еще. Я понимаю, мы тут все не палачи, но добренькими мы были несколько поколений. Потому, дрянь приняла это дело за слабость. В большой мере, конечно, так оно и было. Теперь придется проявлять силу. Этот мир, и наш город в частности, потребуется вычистить радикально. Но все же, не следует идти на поводу у цинизма. Лучше думай об этом, как о грязной, неприятной работе. Ведь кому-то все же требуется чистить нужник, так?

– Понял, Дмитрий Гаврилович, – повел плечами Парфенюк. – Постараюсь.

Некоторое время все молча занимались этой самой грязной работой, точнее, приготовлением к ней. Только лежащий на травке связанным Данило, очень жаждал говорить. Он дергался, ерзал, но это нисколько не помогало освободиться.

– Ну что? – констатировал бывший кто-то чего-то там через некоторое время. – Пора?

– А я думаю, табличка о предательстве тут все же потребуется. Подождите, я сотворю, – остановил Парфенюк. – А то будут думать, что это проделки той же, вечно живой мафии.

– Да, правильно, – серьезно кивнул Беда. – Тогда уж укажи полное имя и прочее. А то, как бы все эти «маркизы» с «докторами» не стали убивать наших, под таким же соусом.

– Думаете, Гаврилыч? – несколько обеспокоено спросил Шампур.

– Думаю, Саша! Уверен, борьба с гадами будет тяжелой. Пришлым туркам хоть есть куда бежать, а этим…? Ну, что нарисовал? О, шикарно! Кто, откуда и «За сотрудничество с оккупантами».

– А веревка выдержит? – ни с того ни с сего спросил Шампур.

Данило перестал вошкаться и замер прислушиваясь.

– Вот и проверим. Только предупреждаю, если не выдержит, никаких помилований я осуществлять не собираюсь. Этих сволочей перевоспитывать бесполезно, а прощать нельзя. Поднимайте гада. Давайте его сюда.

Конечно, Даниле очень-очень хотелось заорать, так сильно, что он даже описался. Дмитрий Гаврилович оказался прав – работа была грязнее некуда.