Книга Безупречный враг - Оксана Демченко

— Вы имеете в виду, что скоро у нас не останется сиринов, пригодных для одоления Волны, тогда и война не понадобится, чтобы разрушить мою столицу и все Древо, — вздохнул газур. — Знаю. Гооз говорил, мы одолеем северян и уйдем на берег. Я верил. Это было влияние меда его голоса?

— Онэи? — обернулся араави.

— Я внимательно слушала дворец и эхо его стен, прежде этим же занимался Дио, — кивнула девушка. — Здесь пели много, пользовались и ядом, и медом. Полагаю, привести залы в состояние покоя будет трудно. Три сильные сирены и семь-восемь дней на первичную очистку. Я напела для нашего повелителя амулет, как вы велели, владыка. Пока камень цел и не имеет трещин, сознание свободно.

Она достала из складок одежды прозрачный камень в тонкой золотой оправе и протянула Эраи. Тот покачал головой и указал на стол. Посидел, задумчиво глядя на мрачного правителя. Не такой уж он и плохой человек, тут и мудрецу запутаться легко, а этот пока молод и, увы, даже теперь полон предрассудков. Смотрит на камень с недоверием.

— Что вынуждает вас мстить? Ведь это сугубо личное решение — похитить мою жену, — осторожно сказал араави. — Я готов передать общение с дворцом в любые иные руки, если нет надежды на примирение.

— Одиннадцать лет назад погиб мой отец, — нехотя бросил газур. Он резко поднялся и вернулся на свое ложе. — Был шторм, никто не выжил. Ни он, ни братья, ни даже стражи, умевшие плавать едва ли не лучше рыб. Но прибывшие на помощь все же нашли одного, почти мертвого, он успел сказать, что видел за кормой лодку со знаком храма. Гооз твердил, что вы не нашли с отцом общего языка. Я больше не верю ему, но разве от этого должен начать верить вам?

— Как раз тогда мы потеряли хорошего человека, моего друга, араави юга, он пытался разобраться в том крушении и внезапно умер, — кивнул араави. — Может быть, мне следовало сразу поспешить во дворец, но тогда вы никого не принимали. Если называть вещи своими именами — от вашего имени правил торговый ваур… Я пробовал вас повидать, прибыл на Гоотро и сам едва выжил после покушения. До сих пор не знаю, ваши были сирены или его, но действовали они умело.

— Мои. И они после встречи с вами не уцелели, сила вашего посоха потрясла меня и заставила насторожиться.

— Я какое-то время болел, а позже не был достаточно настойчив в попытках примириться, каюсь. Нас захлестнула война. Затем мятеж сирен и голод на срединных островах. Вы тоже были… заняты и, в общем-то, тем же.

Газур кивнул. Его сестра, мечтавшая о власти, до сих пор заперта в своем поместье. Вторая сестра, совсем малышка, спрятана от араави, а заодно и от Гооза…

Яоол сел плотнее в самой глубине ракушки, щурясь и переводя взгляд с одного лица на другое. Трудно никому не верить. Но попытаться поверить, он теперь отчетливо это ощущал, еще сложнее. Араави вздохнул и поманил Онэи, усадил рядом, обнял за плечи и погладил по голове, как маленькую испуганную девочку. Ясно видно — ей очень плохо.

— Там действительно была лодка храма. Только ни меня с посохом, ни сирина, к сожалению, на ней в тот день не оказалось. Наша лодка, точнее, один из ее тооло, держалась на воде долго, обломок отнесло к югу. Очень далеко. Спасала людей сирин по имени Роо, искала трое суток. Выжили из всех моих людей двое. Страж Уло, тогда еще совсем мальчишка. От него было не слишком много пользы на веслах, и ему приказали беречь сирену. Уло справился. На берегу он быстро восстановил силы, а вот сирена долго болела. В пятнадцать так тяжело принять взрослую ответственность и непосильное для голоса испытание: спор с обладателем жезла… Я отослал девочку сперва в храм энэи Авэи, на обучение. Затем и вовсе направил в Дэлькост, чтобы отдохнула от моря. Волны шептали о смерти слишком страшные подробности, мешали спать. Возможно, Онэи согласится хотя бы теперь описать то, что видела и слышала. Она наверняка уступит просьбе человека, потерявшего там родных.

— Ты? — недоверчиво выдохнул газур.

Яоол был так потрясен, что окончательно забыл про этикет. Девушка судорожно кивнула, нырнула в складки мантии араави и спряталась там от прошлого, от своих снов, от ужаса трех суток борьбы за жизнь с взбесившимся океаном, который она привыкла считать другом и даже родичем.

Онэи молчала долго, так долго, что никто уже не надеялся услышать хоть слово о прошлом. Газур, устав метаться вокруг своей парчово-золотой ракушки, нашел кувшин с водой и кубок. Наполнил, выпил, наполнил снова, поставил. Взял второй, плеснул в него воды и протянул араави. Чуть не выронил, потому что Онэи заговорила, очень тихо, запинаясь и всхлипывая:

— Наша лодка шла на юг к большому рифу, одной из сирен храма там почудилось эхо.

Решившись заговорить, Онэи побледнела до пепельного оттенка кожи. Она снова замолчала, кое-как вытолкнув несколько слов. Сирена часто дышала, пытаясь продолжить рассказ, араави же тем временем пояснил газуру значение незнакомого слова. Есть такое понятие у обладателей капли божьей — «эхо», и оно обозначает состояние, близкое к наитию: кто-то использовал или скоро применит голос так, что море воспротивится. Это похоже на ужас человека перед Волной или неодолимым штормом. То ли явно ощущается некий звук, то ли мельчайшая дрожь испуганного воздуха. Именно эхо поднимает дыбом загривок собак, сводит с ума лошадей и мулов, заставляет горных коз взбираться по кручам на самые высокие карнизы в поисках спасения.

Онэи кивнула и заговорила вновь. Было сильное эхо, его услышала старая опытная сирена. Она определила место возможного зарождения беды и попросила проверить. Сирины оказались далеко: двое были вообще на севере, близ Дэлькоста. Нет, ничего тайного, просто большой шторм застиг в пути торговый караван Древа. Еще пятнадцать лет назад араави завел порядок, требующий наблюдения за безопасностью групп лодок, значительных по числу. Газур от удивления даже потряс головой — ничего-то он, оказывается, не знает…

— Оставшиеся сирины пребывали на островах, — продолжила Онэи, — но в их северной части. Никто не предполагал застать в южном пустом океане нуждающийся в защите корабль, поэтому к источнику эха пошла всего одна лодка, ближняя, стоявшая в готовности у причалов храма Поути. Лодка была небольшая — десять гребцов, два ученика стражей, рулевой и я, молоденькая сирена, недавно окончившая обучение.

Онэи закашлялась, выпила воды и медленно, через силу выталкивая каждое слово, продолжила рассказ. Лодка двигалась к рифу по тихой воде, ничто не обещало бури. Онэи первой заметила роскошный корабль газура и сразу почуяла неладное. Не бывает таких случайностей! Сирена попыталась сообщить об увиденном араави и позвать старших детей моря — сиринов, но так и не знает, слышали ли ее. Песнь неизвестного обладателя медового голоса, сжимающего в руках похищенный перламутровый жезл, была убийственной для газура, она догнала обе лодки почти одновременно. Но только сирена слышала песнь в грохоте рухнувшего на тихую воду шквала. Лодка храма была гораздо дальше от рифа, а песнь ею не интересовалась, нацелившись на багряный с золотом парус газура. Брошенный на скалы кораблик лопнул мелким крошевом, как орех под молотком, Онэи видела все в деталях, словно мгновения стали длинными, а зрение приблизило катастрофу. Слышала, как рулевой попытался в последние мгновения сбросить парус, как приказал повернуть, и в следующий миг уже никого не было. Поднятая вихрем волна стерла семь десятков жизней так же легко, как тряпка стирает пыль с полированного мрамора. Онэи выпрямилась и показала, как улетел парус, взмыл над бурей и преодолел риф, а потом ветер вцепился в него зубами и рвал, пока не раздергал по ниточке.