Книга Время игры - Василий Звягинцев

— Мы обязательно вернемся, я это точно знаю, — успокоил меня Сашка.

— Видение было? Или очередной контакт?

— Ни то ни другое. Просто знаю. Еще с контакта в катакомбах. Просто нужно исполнить миссию…

Пока два вышколенных официанта накрывали стол в каминном зале, а специальный служитель устанавливал настоящую елку, мы поднялись на смотровую галерею вокруг шестого этажа полюбоваться праздничной иллюминацией Москвы.

— Мы ведь здесь с Ириной на работу, можно сказать, устроились. Внештатными консультантами при негосударственной тайной полиции. И квартиру фирма оплачивает, и очень недурственное жалованье идет… Жить можно.

— На Георгия Михайловича работаете?

— На него. Господина генерала, он и вправду полный гвардейский генерал, но вдобавок еще и нечто вроде генерала ордена православных иезуитов, очень интересует то же, что и нас, — возможность установить надежную связь с нашей реальностью…

— Зачем? Ему здесь что, поля деятельности не хватает?

— Трудно сказать, он же настоящий иезуит, Арамис с поправкой на славянский менталитет. Какой-то профит рассчитывает иметь или просто на всякий случай. Чтобы кто-нибудь другой его не опередил и не извлек для себя тем неизвестные пока преимущества.

— Могу представить. Я с его порученцами, Сергеем и Анатолием, довольно близко сошелся, в море иначе нельзя, или полная несовместимость, или уж дружба. Неплохие ребята, но обо всем, что их шефа касается, — полное табу. С первого раза границу очертили — вот тут мы друзья-приятели, а что касается службы — никаких комментариев…

Я попытался представить, о чем мог говорить Сашка с контрразведчиками больше месяца и никак себя не расшифровать.

— Не знаю, о чем они думали и друг с другом говорили. Микрофонов у них в каютах я не устанавливал. А за столом и на палубе легенду сомнению не подвергали. Все больше об охоте, путешествиях, истории и литературе трепались. В Анькино отсутствие — о бабах, разумеется… Мне-то в общем до фонаря, какие они версии для своего начальства изобретали.

Наши разговоры были прерваны одиннадцатым ударом кремлевских курантов, отчетливо слышимых в тихом морозном воздухе. Словно по заказу, с неба начали падать крупные снежинки.

— Пошли, пошли, пора к столу, надо успеть старый год проводить… Он хоть и 2055-й, а тех же ритуалов требует.

А я вдруг вспомнил. Почти сто лет (!) назад сыпался с неба такой же снег, а я с родителями возвращался по Крымскому мосту на такси домой. Мы только что посмотрели в Доме кино премьеру «Карнавальной ночи», и мои молодые родители со смехом вспоминали самые веселые эпизоды.

Всего сто лет назад…

До половины третьего мы добросовестно веселились. Поднимали бокалы с шампанским и другими напитками, отдавали должное искусству ресторанных поваров, произносили тосты в духе правоверных евреев. Те на Новый год желали друг другу встретить следующий праздник в Иерусалиме, мы — в своей реальности.

Потом, привлеченные веселыми криками, смехом, стрельбой и музыкой на улице, спустились вниз и поучаствовали в народных гуляньях в саду «Эрмитаж».

Снег валил уже не переставая, морозец градусов десять приятно освежал разгоряченные лица, и так это отличалось от гнилых московских зим восьмидесятых. За семьдесят лет климат снова изменился в сторону резкой континентальности.

Но все же было как-то не до веселья. Слишком о многих вещах требовалось переговорить. Короткие сеансы связи позволяли держать друг друга в курсе основных событий в Москве и на борту «Призрака», но и не более.

Отпустив женщин на полквартала вперед, мы неторопливо, прогулочным шагом направились в сторону Красной площади, где у гигантской елки происходили главные торжества.

— …И, знаешь, — продолжал я свой рассказ о Суздалеве и состоявшемся в России тридцать лет назад тайном перевороте, — их затея при всей ее видимой нелепости удалась. Причем эффект просто потрясающий. — Он обвел рукой панораму сверкающей праздничной иллюминацией улицы.

Дело в том, что мой коллега, обычный армейский капитан психологической службы, но талантливый на грани гениальности, вроде нашего Олега, придумал крайне остроумную систему глубокого тестирования личности. По нескольким сотням параметров, с использованием почти общедоступной, но все же специальной аппаратуры…

На секунду он прервался, потому что мимо, со звоном бубенцов, свистом извозчиков и визгом веселящихся дам пронесся целый поезд санных троек. Кони были могучие, подобранные по мастям, в хвосты и гривы вплетены цветные ленты…

— Живут же люди, — с завистью сказал Шульгин. — Нам бы так. Никогда на тройке по Москве не катался.

— Ну, пойдем, пойдем, может, где-нибудь там и есть нечто вроде биржи извозчиков. Не собственные же это выезды. Так вот, — продолжил он, — тот самый капитан, он, кстати, сам потом стал одним из криптоправителей, научился выявлять людей, максимально подходящих для власти. От и до… И абсолютная честность, и верность принятой на себя миссии в любых обстоятельствах, и неспособность изменить долгу ради личных интересов, ну и так далее…

— Честь для меня дороже вас, — как говорил один аристократ своей даме сердца, — ибо, если бы наоборот, я был бы недостоин вашей любви, — вставил Шульгин.

— Совершенно верно. Ничего особенно нового тот капитан Иванов не выдумал, толковые правители всегда умели подбирать подобных людей…

— «Три мушкетера», — снова перебил его Сашка.

— И опять ты прав, сын мой. Просто он поставил это дело на научно-промышленную основу. Его система позволяла даже определять, на какой именно должности и в какой отрасли проявит себя кандидат наилучшим образом. Так тоже всегда бывало, особенно в эпохи смут и потрясений — портной вдруг становился маршалом Франции…

— Аптекарь — начальником тайной полиции, а плохой адвокат — вождем мировой революции.

— А хороший адвокат — плохим премьер-министром, — добавил Новиков, имея в виду Керенского. — Но никто еще не пробовал разом, точнее, систематически и в короткий отрезок времени найти, выявить и запустить в дело сразу тысячи людей, идеально соответствующих своему предназначению. Капитану Иванову это удалось…

— И как же?

— Просто, опять же до гениальности. Додумав до конца свою идею, он сначала в тех кругах, к которым имел доступ, — а это как раз уровень Генштаба, военного министерства, столичного гарнизона, — выявил десяток генералов и полковников, которые способны были понять его замысел, осуществить мероприятия самого первого этапа и впредь не мешать, даже если бы им пришлось отступить обратно в тень с уже завоеванных высот, сиречь — государственных постов… А дальше пошло само собой. Оказалось, людей, удовлетворяющих самым строгим требованиям, не так уж мало, до пяти процентов. Вполне достаточно, чтобы заполнить все ключевые должности… Потом они подбирают себе сотрудников, некоторых — «из своих», некоторых — втемную. И схема крутится, как часы.