Книга У мечты должны быть крылья - Юлия Кривопуск

Но ведь зачем-то судьба впутала Сашку во всю эту историю! Какую-то выгоду для себя он должен из всего этого извлечь! Парень верил в судьбу и считал, что на этот раз ему обязательно повезёт. Он взглянул на Лену, которая, пребывая в полнейшем ступоре, смотрела ему прямо в лицо.

— Сколько-сколько? — поперхнувшись, повторила вопрос вдова.

— Вы прекрасно расслышали цифру. Сто тысяч долларов.

— Вы в своём уме? — Женщина нервно рассмеялась. — Сто тысяч долларов — это огромные деньги. Я даже не могу себе представить, что может стоить таких денег.

— Светлая память вашего мужа, как вы сами недавно выразились.

— Да вы… вы ненормальный! Вы псих! Как вы можете?! Как вы смеете, в конце концов?!!

Бонд криво усмехнулся, и она осеклась.

— Вы меня неправильно поняли. — Вдова постаралась справиться со своими эмоциями. — Я не пытаюсь воззвать к вашей совести. Её у вас нет, это абсолютно ясно. Но… сто тысяч долларов?!

— И ни центом меньше. — Сашка чувствовал, что собеседница в замешательстве, и слегка поддавливал.

— Сто тысяч… — Лена устало откинулась на спинку стула. — Я должна заплатить их вам за какую-то там информацию?

Вдова постепенно начала прозревать. Молодой человек, сидящий напротив, уже не пугал её. Он был глупцом. Наглым, самонадеянным, алчным дураком. Даже она, слабая женщина, домохозяйка понимала, что глупо требовать огромную денежную сумму за сведения, которые даже ещё не озвучены. Эта мысль позабавила Лену, и на её губах скользнула мимолётная улыбка. Ей захотелось встать и уйти, но Бонд, видимо заметив перемену в настроении собеседницы, вдруг пошёл на попятный.

— За информацию и за негативы этих снимков, — уточнил он.

— А как вы мне можете гарантировать, что вы знаете что-то стоящее?

— Слова без фотографий ничего не стоят. — Парень явно осознал свою оплошность и спешно исправлял положение. — Считайте, что сто тысяч я прошу только за негативы. В конце концов, комментарии к ним можно придумать любые. Для читателей всё сойдёт за правду.

Женщина побарабанила пальцами по столу.

— Вы сказали, что знаете, кто убил моего мужа. Вы не боитесь? — поинтересовалась она.

— Чего я должен бояться?

— Что убийца убьёт и вас?

— Нет.

— Странная уверенность. — вдова рассматривала Бонда изучающим взглядом. — Но в любом случае я вас разочарую. У меня нет таких денег.

— Найдите.

Лена замолчала. Она просто не знала, как себя вести с этим наглым типом. Женщина ещё раз всмотрелась в его лицо — ведь он молод, очень молод. Он в сыновья ей годится. Случись с ней подобная ситуация чуть раньше, она даже не стала бы забивать себе голову, переложив проблему на плечи мужа. Несмотря на их сложные семейные отношения, Степан защищал её от всех жизненных неурядиц своей широкой спиной. Прошло лишь несколько часов после его смерти, а Лена уже остро ощутила его отсутствие — она чувствовала себя беззащитной. Настолько беззащитной, что даже не могла дать должный отпор этому зарвавшемуся юнцу.

Что делать — соглашаться на условия шантажиста? Искать деньги? Где? На заводе? Прийти в бухгалтерию и сказать: «Дайте сто тысяч долларов»? Или послать этого пацана ко всем чертям, встать и уйти? А назавтра увидеть в газетах фотографии мёртвого мужа в компании пьяной девицы, весьма смахивающей на проститутку?

Вдова глубоко вдохнула.

В конце концов, чем ей грозит публикация этих снимков? Позором? Общественным порицанием? Женщине, проводящей дни за высокий забором усадьбы, нет до них никакого дела. Если злопыхатели и будут перемывать ей кости, звук их голосов не проникнет за стены её жилища. Угрызениями совести? Едкими замечаниями в свой адрес от Илоны Бабенко? Пожалуй…

«Надо торговаться! — мелькнула спасительная мысль. — Торговаться и оттягивать время».

— Послушайте, — произнесла Лена. — Я не очень ориентируюсь в ценах на подобный товар, — она показала подбородком на пакет с фотографиями, — но, мне кажется, что сто тысяч долларов он не стоит. В конце концов, мой покойный муж — это не Борис Ельцин и даже не Анатолий Собчак.

— За подобные фотографии мёртвого Собчака я бы запросил миллион, — усмехнулся Сашка. — Но, естественно, не у вас.

Торг не удался.

— У меня нет ста тысяч долларов! — Вдова решила поставить точку в этом, мучительном для неё, разговоре. — Делайте что хотите!

— Не пытайтесь прикинуться нищенкой, — последовал ответ. — Я вам всё-равно не поверю!

— Меня не волнует, верите вы мне или нет. Я говорю как есть. Мой муж не держал дома наличность. Или вы считаете, что специально для вас он перед смертью приготовил чемоданчик со ста тысячами долларов?

Об этом Сашка не подумал.

— Снимите деньги с банковского счёта, — сказал он.

— На моё имя нет счёта в банке! — воскликнула женщина. — А с банковского счёта мужа я не могу снять деньги, пока не вступлю в права наследования! Деньгами завода я тоже не могу распоряжаться по той же самой причине. Мне негде взять сто тысяч долларов, даже если бы я очень этого хотела!

— Займите! — Бонд положил локти на стол. Сдаваться он не собирался.

— Занять? Такую сумму?! Вы что — смеётесь?! У кого?!

— У того человека, который скрывал следы убийства вашего мужа.

— Кого вы имеете в виду? — осеклась Лена.

— Вы прекрасно поняли, кого — Вахака Зурабовича.

«Откуда он всё и всех знает? — подумала женщина. — Он что — один из тех журналистов, которые пытались сделать видеосъёмку в гостевом доме? Не может быть! Вахак Зурабович уверил меня, что все материалы, отснятые ими, были уничтожены…»

— Интересно, — вслух произнесла она. — С чего бы Вахаку Зурабовичу одалживать мне такую сумму?

— С того, что ему теперь надо с вами дружить. Вы ведь единственная наследница миллионов вашего мужа.

Лена ошарашенно посмотрела на своего собеседника. Поразительно — второй раз за день ей объявляют, что она — наследница миллионов. Теперь люди воспринимают её только в этом статусе? Получается, она уже не Елена Вячеславовна Штырь, она — большой кошелёк с купюрами, к которому, спустя считанные часы после смерти Степана, со всех сторон стали подбираться сомнительные личности. Лену передёрнуло.

— Хорошо, я попытаюсь, — вздохнув, произнесла она. — Я попытаюсь достать для вас денег. Но с одним условием — вы отдадите мне негативы и исчезнете из моей жизни навсегда.

— Я только этого и жду! — улыбнулся Бонд и сверкнул поверх тёмных очков своими действительно синими глазами. — Когда мы встретимся для осуществления нашей сделки?

Вдова хмыкнула. По законам жанра этот молодой шантажист должен был бы сам ограничить её временными рамками, произнеся что-то вроде: «Я даю вам семьдесят два часа, чтобы достать деньги!» А он улыбается и вежливо интересуется, когда бы ей было удобно осуществить сделку.