Книга Большое космическое путешествие - Дж. Ричард Готт

Диапазон прогнозируемой долговечности именно так велик, ведь мы стремимся к 95 %-й достоверности. Однако многие эксперты озвучивают прогнозы, находящиеся за пределами этого диапазона. Согласно некоторым апокалиптическим выкладкам, мы погибнем в ближайшие 100 лет. Но если так и есть, очень жаль, что мы с вами очутились в самом финале человеческой истории. Некоторые оптимисты считают, что нам предстоит колонизировать Галактику и сохраниться на триллионы лет. Если это так – нам очень повезло родиться в самом начале человеческой истории. Поэтому, даже в таком широком диапазоне, формула Коперника все равно достаточно информативна и ограничивает возможности более четкими рамками, чем многие другие подходы.

Определенно, все, что мы знаем об астрономии, подсказывает нам со всей серьезностью относиться к принципу Коперника (согласно которому наше местоположение ничем не примечательно). Изначально мы думали, что занимаем особое место во Вселенной. Но затем пришло понимание, что Земля – лишь одна из планет, вращающихся вокруг Солнца. Затем выяснилось, что Солнце – самая обычная звезда, расположенная вовсе не в центре Галактики, а на полпути от центра к окраине. Мы узнали, что наша Галактика относится к самой обычной группе галактик в заурядном скоплении. Чем больше мы узнавали, тем менее примечательным оказывалось наше местоположение.

Принцип Коперника – одна из самых успешных гипотез всех времен, которая вновь и вновь подтверждается в самых разных контекстах. Христиан Гюйгенс воспользовался ею, чтобы спрогнозировать, каковы расстояния до звезд. Звезды, рассуждал он, – это просто другие солнца, подобные нашему. Если всем звездам присуща такая же яркость, как и Солнцу (предполагается, что Солнце ничем не примечательно), то звезды могут казаться в небе настолько тусклее Солнца, поскольку расположены они гораздо дальше. Он счел, что ближайшая к нам звезда – это Сириус, самая яркая звезда на небе. Оценив яркость Сириуса относительно солнечной, он заключил, что Сириус должен быть от нас в 27 664 раза дальше Солнца. На самом деле он попал в правильный ответ в пределах двух порядков – выдающееся достижение, учитывая, с какими неопределенностями ему пришлось иметь дело. Гюйгенс верно заключил, что межзвездные расстояния просто огромны по сравнению с размерами Солнечной системы.

Когда Хаббл обнаружил, что галактики равномерно разлетаются от нас во всех направлениях, он мог бы подумать, что мы занимаем особое место в центре масштабного взрыва. Но после Коперника мы уже не попадаемся на такую удочку. Учитывая, как много во Вселенной галактик, вряд ли нам повезло родиться именно в той, что находится в самом центре. Если ситуация выглядит для нас именно таким образом, это значит, что ровно такой же она кажется и всем остальным наблюдателям из других галактик – иначе мы были бы особенными. Так появились однородные изотропные модели Большого взрыва, вписывающиеся в специальную теорию относительности. Гамов, Херман и Альфер воспользовались ими и спрогнозировали существование реликтового излучения за 17 лет до того, как Пензиас и Уилсон действительно открыли это излучение. Это был один из величайших подтвержденных прогнозов в истории науки. Этот успех во многом объясняется тем, что мы всерьез воспринимаем принцип Коперника, а затем проверяем, к чему он нас приведет.

Интересно, что общая долговечность нашего вида, прогнозируемая по принципу Коперника, замечательно согласуется с фактической долговечностью многих других видов, обитавших на Земле. Когда я с 95-процентным доверительным интервалом спрогнозировал общую долговечность человеческого вида в интервале от 205 100 до 8 миллионов лет (то есть 200 000 лет мы уже прожили, и еще нам, вероятно, отпущено от 5100 до 7 800 000 лет в будущем). Homo erectus, наши ближайшие предшественники, просуществовали 1,6 миллиона лет, а неандертальцы – всего около 300 000 лет. Средняя долговечность вида среди млекопитающих – 2 миллиона лет, а среди других групп организмов средняя долговечность вида варьируется от 1 до 10 миллионов лет. Даже страшные тираннозавры (Tyrannosaurus rex) исчезли, продержавшись всего 2,5 миллиона лет. Примерно 65 миллионов лет назад они вымерли из-за столкновения Земли с астероидом.

Не забывайте, что принцип Коперника учитывает лишь ту часть нашей истории, когда мы уже были разумным видом, то есть обладали самосознанием и могли задавать вопросы, – Нил бы назвал нас «существами, способными заниматься алгеброй». Если нам действительно предстоит просуществовать еще триллион лет, то как же нам повезло родиться на самой заре истории нашего вида, когда нам было всего лишь 200 000 лет, и более того, как раз в ту эпоху, когда мы уже в состоянии, оглядываясь назад, спрогнозировать нашу потенциальную долговечность в ряду других видов. Если рассмотреть какую-либо случайную точку в триллионнолетней истории, скажем момент через 400 миллиардов лет с сегодняшнего дня, то уже будет известно, что наш вид просуществовал гораздо дольше, чем другие виды, и вправе также претендовать на значительную долговечность в будущем. Наше будущее выглядело бы гораздо оптимистичнее, если бы сейчас человечеству было 400 миллионов лет, а не 200 тысяч – именно такова наша фактическая нынешняя долговечность.

В принципе, мы, Homo sapiens, можем оказаться гораздо долговечнее других видов именно потому, что мы разумны. Но тем не менее мы просто млекопитающие, и срок нашего существования ничуть не выбивается из показателей долговечности других видов млекопитающих. Пусть даже млекопитающие гораздо смышленее, чем «среднестатистический» вид, нельзя сказать, что средняя долговечность млекопитающих ощутимо выше, и гоминиды (например, Homo erectus и неандертальцы) просуществовали не дольше, чем обычные виды млекопитающих. По-видимому, интеллект и долговечность вида не коррелируют. Есть повод задуматься.

Действительно, если просто воспользоваться статистическими данными о длительности существования других видов млекопитающих, чтобы спрогнозировать нашу потенциальную долговечность, то получится, что нам отпущено еще от 50 600 до 7,4 миллиона лет (с 95-процентным доверительным интервалом). Этот интервал укладывается в пределы, выводимые из принципа Коперника, когда мы отталкиваемся лишь от данных о фактической долговечности человека как разумного вида. Обитая на Земле, мы подвергаемся тем же опасностям, что и другие виды, которые уже вымерли. Поскольку мы пока продержались всего около 200 тысяч лет, стоит обеспокоиться, что интеллект совсем не гарантирует нам повышенных шансов на выживание по сравнению с другими видами. Эйнштейн был очень умен, но прожил не дольше большинства из нас. Вполне возможно, что разумность отнюдь не увеличивает срок существования вида.

Может показаться, что это вполне нормально. Да, Homo sapiens вымрет, но мы породим еще более разумный вид, который придет нам на смену. Однако Дарвин отмечал, что от большинства видов вообще не остается видов-потомков. Некоторые виды сменяются потомками – те, что умеют хорошо распространяться. Но большинство исчезает с концами. В данном случае отметим, что все остальные человеческие виды (в том числе неандертальцы, Homo heidelbergensis, Homo erectus, Homo habilis и австралопитеки) вымерли. Для сравнения: в отряде грызунов сегодня насчитывается 1600 видов. Они отлично себя чувствуют, их шансы на выживание высоки. В чудесной книге «После человека» Дугал Диксон размышлял о том, к чему могла бы привести эволюция еще через 50 миллионов лет, и его выводы говорят не в нашу пользу. Мы, люди, исчезнем в течение ближайшего миллиона лет. Через 50 миллионов лет из наших современников по-прежнему во множестве сохранятся кролики, но они вымахают до размеров оленя. Охотиться на них будут стаи крысоподобных тварей, которые произойдут от современных грызунов. Самое страшное в этой книге и том будущем, которое он живописует, – в том, насколько оно реалистично и при этом недружелюбно для нас. Среди земных млекопитающих до сих пор не попадалось разумных наблюдателей, способных задаваться вопросами вроде «Сколько просуществует наш вид?» Разумеется, маловероятно, что на Земле возникнут именно такие животные, которых описал Дугал Диксон, поскольку у эволюции много возможных путей, но в книге отмечается, что, скорее всего, среди животных далекого будущего не будет никаких разумных наблюдателей. Стивен Джей Гулд в том же духе назвал нас «лишь очередным стеклянным шариком» на эволюционной новогодней елке.