Книга Наследство из Нового Орлеана - Александра Риплей

Естественно, что все молодые девушки, не исключая Жанны-Мари, хотели походить вовсе не на своих мамаш, а на маркизу. Мари отнюдь не пришла в восторг от того, что ее папенька, который был солдатом, просватал ее за дубильщика кож. Жиль Шалон был, наверное, неплохой партией. Он считался хорошим мастером, да и спрос на кожу всегда был высок. И его жена не знала бы нужды. Правда, к несчастью, он был кривой – потерял один глаз во время военной кампании против индейцев. Да и запах от него исходил пренеприятнейший.

Тем не менее она вышла за него замуж. И, судя по всему, была ему хорошей женой. Она родила пятерых сыновей и пятерых дочерей. В знак благодарности он, когда кампания против индейцев закончилась, поместил свою дубильню на некотором расстоянии от дома, а ей сшил пару перчаток, в которых не постыдилась бы выйти и сама маркиза.

– Какая замечательная история, Mémère!

– Все женщины в нашем роду по-своему замечательны, Мари. И запомни, что моя бабушка Мари-Элен, та самая, что на портрете в гостиной, была дочерью Жанны-Мари Шалон. Должно быть, ее матушка была безумно счастлива, что дочери удалось достичь еще более высокого положения, чем у самой маркизы де Водрель.

Мэри была поражена. Эта мысль показалась ей совершенно неожиданной. Казалось невероятным, что женщина на портрете могла оказаться не совсем леди.

– Неужели Мари-Элен так гордилась своим высоким положением? И относилась к своим родителям свысока?

Mémère засмеялась:

– Детка моя, как же мало ты пока знаешь о своей семье! Отец Мари-Элен заключил выгодный контракт на поставку кожи для испанской армии в Луизиане. И разумеется, нажил на этом колоссальное состояние, причем без малейших усилий. Он построил огромный дом, в котором живет теперь твой кузен Кристоф. Его отец, Лорен, был мне дядей, а Мари-Элен старшим братом. Он стал правительственным чиновником. Позаботился их отец и о других своих сыновьях и зятьях, все они получили хорошие места. Мэри взмахнула руками:

– Нет, нет, Mémère! Когда вы начинаете сыпать именами кузенов и кузин, у меня все мешается в голове.

– Ты их все выучишь, Мари. Это всего лишь вопрос времени.

– Ну нет, мне никогда не запомнить их имена, – стенала Мэри. По случаю празднования Дня Независимости из города приехал Жюльен, а вместе с ним еще человек семнадцать родственников, кузенов разных степеней родства. С восхищением, граничащим с благоговением, Мэри наблюдала, как Элеанор спокойно разрешала проблемы питания и размещения неожиданных гостей. Вытеснив собственных детей с их законных мест и пустив в ход раскладушки, гамаки и детские кроватки, не забыв о подушках и постельном белье, она сумела устроить так, что в шести спальнях их коттеджа нашлось место для каждого гостя или гостьи, которые вольны были жить сколько угодно.

Жюльен привез с собой все необходимое для фейерверка. И вот стар и млад, вдоволь налакомившись арбузами и полюбовавшись закатом на берегу, с восторгом приветствовали ракеты, которые одна за другой взмывали в темное небо, рассыпаясь на множество разноцветных звезд. Такие же фейерверки устраивались на соседних виллах. Примерно с час все небо в округе пылало огнями.

Мэри вспомнила фейерверк, который видела ровно год назад, и порадовалась тому, что теперь она отмечает Четвертое июля уже не одна, среди незнакомой, выкрикивающей угрозы толпы, а в кругу родных.

Вспышка красного света вычертила курчавый профиль ее кузена, его силуэт напомнил Мэри о Вальмоне Сен-Бревэне, который в ту ночь, словно рыцарь из старинных преданий, пришел ей на помощь. Разве думала она тогда, что он окажется таким жестоким? И чтобы не поддаваться нахлынувшей волне ярости и обиды, она стала думать о нынешнем действительно прекрасном вечере.

На следующее утро Жюльен пригласил ее прогуляться с ним по берегу, наедине.

– Мэри, мне необходимо решить один вопрос, и я хотел бы прежде переговорить с вами. Я получил письмо от управляющего приютом, в котором находится моя сестра Селест. Он полагает, что ей полезно было бы провести какое-то время среди родных, это способствовало бы ее выздоровлению. Элеанор тоже хотела бы видеть ее. Разумеется, ее будет сопровождать кто-то из приютского персонала. Но, если вы против ее приезда, я не дам своего согласия. Я хорошо понимаю, что обида, которую Селест нанесла вам, незабываема.

Мэри улыбнулась:

– Жюльен, обо мне не беспокойтесь, поступайте по собственному усмотрению. Я ведь и так собиралась уехать вместе с вами в воскресенье в Новый Орлеан. Я задержалась здесь несколько дольше, чем намеревалась, а мне не терпится увидеть новые шторы в гостиной Mémère. К тому же почта сюда не доходит. И признаться, мне не терпится дочитать роман, который печатает «Пчела». Я оставила Новый Орлеан, когда герой «Несчастного ангела» оказался в довольно затруднительном положении.

Бертран ужасно обрадовался приезду Мэри.

– Ах, моя прелестная племянница, – заявил он с серьезным видом, – пока вас не было, я не раз был готов подпалить дом. Потому что эти мастера подстерегают меня буквально на каждом шагу. Гремят своими лестницами прямо под моей дверью, а стоит чуть приоткрыть ее, норовят покрыть меня слоем отвратительной зеленой краски.

– Простите меня, Бертран, за то, что я дезертировала, оставив вас с ними один на один. Но мне было необходимо уехать как можно дальше от озера Поншартрен. Помните тот жуткий вечер?

– Еще бы. Нам не следовало брать вас с собой. – Глаза его горели, ему не терпелось поделиться новостью о светском скандале. – Знаете, брак Жанны Куртенэ и Грэма аннулирован. Одному Богу известно, чего это стоило бедняге Карло-су. Говорят, он нигде не показывается. Он совершенно подавлен. После развода Берта увезла Жанну в какой-то монастырь, в штат Миссисипи. Надеюсь, стены там достаточно высокие.

Однако выражение лица Мэри заставило его замолчать.

– Извините меня, дорогая. Я совсем забыл, что вы с ней были подругами. Позвольте обрадовать вас более веселой вестью. Я сохранил для вас все номера «Пчелы». Так что теперь вы можете зарыться в них и предаться чтению полюбившегося вам романа.

Герой Александра Дюма продолжал пребывать в затруднении. И судя по главе шестьдесят четвертой, на его голову выпало гораздо больше невзгод, нежели в пятьдесят шестой. С каждым днем Мэри все больше наслаждалась своим утренним кофе, с удовольствием предаваясь чтению истории злоключений бедняги доктора, чтобы с новыми силами справляться уже с реальными проблемами, – например, как уговорить мастеров добавить ну хоть немного синей краски в зеленую.

Но шестнадцатого июля воображаемые злоключения героя Дюма внезапно перестали интересовать кого бы то ни было. Напечатанный жирным шрифтом заголовок передовицы в «Пчеле» гласил: «Эпидемия».

За прошедшую неделю от лихорадки в городе умерло две сотни человек.

Глава 60

Две. Сотни. Человек.