Книга Седьмое Правило Волшебника, или Столпы творения - Терри Гудкайнд

Глава 47

Дженнсен пригнулась, охватив шею Расти руками и отдав повод. Рев сорока тысяч мужчин, извергающих боевой клич, и грохот копыт были настолько оглушительными, насколько и пугающими.

Эта гонка, с неистово бьющимся сердцем, была пьянящей, как вино. Дженнсен не осознавала ни чудовищности, ни ужаса происходящего. Однако что-то в ней, какая-то небольшая часть не могла отдаться пылкому чувству единения с наступающей армией.

Свирепые мужчины, глаза которых застилала кровь, веером рассыпались по равнине, приближаясь к городу. Воздух пронзали яркие вспышки света, отраженные от мечей и топоров, поднятых высоко над головами, и играющие на остриях пик и копий. Блистательное зрелище, нарастающий гул, вихрь страстей — все это наполняло Дженнсен желанием достать нож, но девушка знала, что время еще не пришло.

Себастьян мчался рядом с нею, чтобы быть уверенным в том, что она не потеряется в этой скачке, сумасшедшей, безудержной, но подчиненной человеческой воле. Голос тоже сопровождал ее, и его было не заглушить, хотя она и пыталась не слушать его или мысленно умоляла оставить ее в покое. Ей нужно было сосредоточиться на том, что происходило вокруг, и на том, что вскоре могло случиться. Нельзя позволять себе отвлекаться. Только не сейчас.

Голос звал ее по имени, призывал сдаться: отдать ему волю и плоть, произносил завораживающие, чарующие слова. Рев атакующей армии дал Дженнсен возможность крикнуть изо всей силы:

— Оставь меня в покое!

И никто ничего не заметил. Это была безрассудная попытка извергнуть из себя этот голос, обладающий неограниченной силой и безраздельными полномочиями.

Неожиданно, словно бы за один миг, они ворвались в город, перепрыгивая через изгороди, огибая столбы, с ошеломляющей скоростью пролетая мимо зданий. Резкий контраст между скачкой на открытой местности и внутри города ошеломил Дженнсен. Здесь следовало обращать внимание на то, что тебя окружает, и это напомнило девушке лес.

Все было так не похоже на то, что она ожидала — на массированное, упорядоченное наступление по открытой местности. Вместо этого последовал сумасшедший марш-бросок на город и дальше, по широким улицам, обрамленным величественными зданиями, по похожим на каньоны темным переулкам, зажатым между высокими каменными стенами, которые иногда даже загораживали маленький кусочек голубого неба над головой. Затем пришел этап безудержного погружения в совсем узкие, извилистые улочки жилых кварталов, в которых старинные здания попросту громоздились друг на друга. И ни на миг не замедляя скорости и принимая решения на ходу…

Между тем скачка становилась все более сюрреалистической: город действительно оказался пуст. Вокруг должны были сновать толпы, в дикой панике бросающиеся врассыпную люди, прокладывающие себе дорогу в сутолоке, истошно вопящие от ужаса перед атакующими. Перед внутренним взором Дженнсен проплывали картины, которые она видела в других городах: уличные торговцы, толкающие тележки со всяким товаром — от рыбы до изысканного белья; лавочники в ларьках, приглядывающие за хлебом, сыром, мясом и вином; ремесленники, выставившие на продажу туфли, одежду, парики, изделия из кожи; окна, на которых расставлены многочисленные горшки…

Сейчас все окна были пусты. Некоторые закрыты ставнями, некоторые выглядели так, будто владелец приоткрыл их на минутку, но все пусты. Молчаливыми свидетелями стремительной атаки кавалерии стали улицы, скамейки и парки.

Было страшно нестись на полной скорости по извилистому лабиринту улиц, проезжать мимо зданий, преодолевать препятствия, врываться в темные грязные переулки, лететь по неровным булыжным мостовым, достигая вершины застроенного холма только для того, чтобы оказаться с противоположной стороны на обледенелом склоне, поросшем деревьями и к тому же опасном. Иногда, скача по шести человек в ряд, они неожиданно попадали в сужающийся переулок, в котором, к тому же, неожиданно выпирал угол здания. Для нескольких всадников результаты такой встречи оказались печальными.

В отсутствие сопротивления со стороны вражеских войск необузданная скачка казалась Дженнсен неконтролируемой. Впрочем, она знала: действует элитная кавалерия, бесшабашность была их военной специальностью. А кроме того, глядя на Джеганя, несущегося на великолепном огромном жеребце, невозможно было даже подумать, что ситуация вышла из-под контроля.

Неожиданно ворвавшись в широко открытые ворота в стене, атакующие оказались на просторных газонах дворца Исповедниц. Во все стороны разносились безудержные крики еще не потерявших своего неистовства всадников; лошади уже общипывали живописные лужайки; грязные, грубые, жаждущие крови захватчики одним своим видом оскверняли безмятежную прелесть лужаек. Дженнсен с Себастьяном ехали следом за императором и его офицерами в центре большого отряда ревущих мужчин вверх по широкому променаду, под старыми кленами, чьи голые ветки уже хвастались набухшими почками. Несмотря на весь свой опыт, знания и привязанности, Дженнсен никак не могла понять, откуда в ее душе возникло чувство, будто она участвует в неправедном насилии.

Но тут ее внимание привлекло что-то необычное впереди, недалеко от мраморных ступеней, ведущих к парадному входу во дворец Исповедниц, и странное чувство сразу исчезло. Перед ступенями стоял столб, к концу которого был привязан огромный красный флаг, хлопающий на ветру, будто привлекающий внимание и говорящий: вот ваша цель, солдаты.

Джегань повел людей прямо туда.

Пока они ехали по газонам, Дженнсен концентрировала внимание на теплой, гибкой и мощной мускулатуре Расти; привычные движения лошади подбадривали девушку. Вряд ли бы ее успокоил взгляд вверх, на белые мраморные колонны дворца. Сегодня, наконец, Имперский Орден возьмет дворец, где долгие годы беспрепятственно правило зло.

Император Джегань, высоко подняв меч, приказал армии остановиться. Ликующий боевой клич десятков тысяч человек в одно мгновение замер, и они разом остановили своих разгоряченных лошадей. Дженнсен была удивлена: десятки тысяч человек с оружием наизготовку, а все закончилось в одно мгновение и без кровопролития.

Прежде чем спешиться, она похлопала Расти по потной шее. А потом ступила на землю, находясь среди множества мужчин, большей частью офицеров и советников, но и простых кавалеристов, полных готовности защитить императора. Девушке не приходилось раньше находиться в обществе простых солдат и было страшновато от их пристального внимания. От грязных, прокопченных мужчин запах шел похуже, чем от лошадей.

Себастьян, взяв ее за руку, притянул к себе:

— С тобой все хорошо?

Кивнув, Дженнсен попыталась разглядеть императора и то, что остановило его. Себастьян, тоже желая увидеть это, потянул девушку сквозь толпу дюжих офицеров. Их пропустили.

Увидев императора в нескольких шагах впереди, Дженнсен и Себастьян остановились. Джегань стоял один, с опущенными плечами, спиной ко всем, зажав меч в руке. Никто из присутствовавших не осмеливался приблизиться к нему.