Книга Прелюдия к убийству. Смерть в баре - Найо Марш

– А слушая тебя, – поторопился вставить реплику Пэриш, – любой мог бы подумать, что ты пытаешься защитить Леджа. И это мне кажется странным.

– Вовсе я не пытаюсь защитить Леджа, – возмутился Кьюбитт. – Просто не хочу демонизировать его и выставлять в качестве некоего загадочного незнакомца – эдакого мистера Икса[25]. Между тем этот пресловутый мистер Икс – всего-навсего мелкий функционер левой просоветской организации, рассылающий марки с коммунистической символикой и – по странному совпадению – умеющий хорошо играть в дартс. Это не говоря уже о том, что никто еще не доказал, что яд на стрелку нанес именно он. Честно говоря, я мог бы присягнуть, что он этого не делал. Потому что я все время следил за его руками. Кстати сказать, руки у него на редкость некрасивые, а движения – неуклюжие. Не замечал, как у него иногда вываливались из пальцев монеты, когда он платил в баре за выпивку? Сомневаюсь, что ему хватило бы ловкости рук, чтобы незаметно намазать стрелку цианидом.

Аллейн посмотрел на Фокса.

– Вот и ответ на ваш вопрос.

– Какой вопрос? – осведомился Кьюбитт. – Или нам не полагается об этом знать?

– Мистер Фокс интересовался, не является ли Ледж профессиональным фокусником или ловким манипулятором, – сказал Аллейн.

– Почему бы и нет? – возразил Пэриш. – Все возможно в этом лучшем из миров.

– Готов держать пари, что Ледж не относится к такому типу парней, – пояснил Кьюбитт. – И в этом плане ничуть не лучше тебя или меня…

Неожиданно художник замолчал, и у него на лице впервые за все это время проступило смущение.

– Короче говоря, это абсурд, – добавил он.

Пэриш повернулся к Кьюбитту, наградив последнего молниеносным взглядом, в котором одновременно отразились страх и ненависть.

– Мне представляется, что ты слишком самоуверен, – сказал он. – И мое мнение тебя нисколько не интересует. В таком случае мне остается лишь извиниться перед мистером Аллейном и отправиться к себе в номер.

– Мой дорогой Себ… – начал было Кьюбитт.

Аллейн сказал:

– Отлично понимаю, мистер Пэриш, до какой степени вас утомило и вымотало это дело. Но можете быть уверены, что любая информация, связанная с возможным знакомством мистера Леджа с вашим кузеном, будет доведена до вашего сведения, как только мы об этом узнаем.

– Очень на это надеюсь, – пробормотал Пэриш. – Прошу извинить, если излагаю свои мысли путано или излишне эмоционально, но это дело действительно меня доконало.

«Похоже, какую-то свою роль цитирует», – подумал Аллейн, но сказал другое:

– Как уже было замечено, я отлично вас понимаю. Я и сам, признаться, сильно устал от всего этого. Тем не менее нам необходимо прояснить еще один пункт. Насколько нам известно, вы внимательно рассматривали и крутили в пальцах распечатанные стрелки до того, как они оказались в руках мистера Леджа. Так ли это?

При этих словах Пэриш, казалось, обратился в статую. Будто примерзнув к рогожке перед камином, на которой стоял, он во все глаза уставился на Аллейна, напомнив последнему в этот момент испуганного школьника.

– Да я бросил на них один только взгляд! – воскликнул он. – Это вам каждый скажет. – Тут он еще больше повысил голос и, что называется, взорвался: – Вот дьявольщина! Если так пойдет дальше, то вы, пожалуй, скажете еще, что это я убил своего кузена!

– Лично я ничего подобного говорить не собираюсь, – мягко произнес Аллейн. – Просто хочу спросить, кто еще, кроме вас, рассматривал эти стрелки, прежде чем они попали к мистеру Леджу?

Пэриш открыл было рот, но потом закрыл его. Когда же заговорил снова, его голос едва заметно подрагивал от сдерживаемого бессильного гнева.

– Вы только что сказали, что понимаете меня. Стало быть, понимаете также, насколько я взволнован и как трудно мне сейчас говорить?

Кьюбитт сказал:

– Думаю, я могу сообщить вам об этом, Аллейн. Абель распаковал стрелки и выложил на стойку бара. Пэриш взял одну или две и проверил их баланс. Так было дело, Себ?

– Можешь говорить что угодно, – откликнулся Пэриш. – Я не помню, как было дело. Да и почему я должен это помнить?

– Дорогой мистер Пэриш, вы никому ничего не должны, – ответил неожиданно развеселившийся Аллейн. – В самом деле, зачем вам помнить такие мелочи?

– Ну так вот, – продолжал между тем Кьюбитт. – Проверив баланс, Себастьян вернул стрелки на место, а после него их взял Уилл Помрой. Я даже помню, что он поднес их к лампе, чтобы лучше рассмотреть. А потом произнес пару фраз относительно того, что они сделаны иначе, чем старые, и у них в заостренной части нет свинцового кольца. А еще он сказал, что пластиковые стабилизаторы лучше перышек, и Абель стал что-то поправлять в оперении. – Кьюбитт сделал паузу, секунду или две колебался, но потом все-таки добавил: – Не знаю, важно ли это, но я убежден, что Пэриш ничего со стрелками не делал. Лишь поднял их со стойки и почти сразу положил на место.

– Спасибо, Норман, – сказал Пэриш. – Надеюсь, это все, мистер Аллейн?

– Только один вопрос. Последний. Кто-нибудь видел, как мисс Мур наливала бренди для мистера Уочмена?

Наступила мертвая тишина. Секундой позже Пэриш, потирая лоб, не то виновато, не то с испугом произнес:

– Я за ней не следил. Тем не менее не вижу смысла развивать эту тему, поскольку Децима Мур не имеет никакого отношения к…

– Знаешь что, Себ, – перебил его Кьюбитт, – думаю, тебе просто нужно ответить на поставленный вопрос, и все. Поскольку мистер Аллейн в любом случае встретится с Децимой и сам выяснит, имеет она отношение к этому делу или нет и насколько интересна ему как свидетель. Надеюсь, ты понимаешь, что он будет опрашивать всех без исключения, поскольку такова, – тут он с улыбкой посмотрел на Аллейна, – полицейская рутина. – Потом добавил: – Как видите, инспектор, я тоже кое-что знаю. Потому что регулярно читаю детективные романы.

– Совершенно верно, – подтвердил Аллейн. – «Рутиной» или «полицейской рутиной» мы называем подобные опросы свидетелей. Между прочим, рутина – это основа любого расследования, о чем авторы детективов, к сожалению, обычно умалчивают. Спросите почему? Отвечу: авторам бесконечные игры в вопросы и ответы кажутся безумно скучными, и они, изучая материалы того или иного дела, обычно их пропускают. И лишь некоторые идут на компромисс, вставляя в текст одну-единственную главу, которая в большинстве случаев носит именно такое название – «Рутина». Иными словами, сводят многодневную кропотливую работу к нескольким страничкам текста. Боже, как бы я хотел, чтобы мы могли следовать по тому же пути!

– Не сомневаюсь, – заметил Кьюбитт. – Что же касается мисс Децимы Мур, то я не обнаружил ничего примечательного в том, как она наливала бренди. Разве что отметил про себя, что она сделала это очень быстро. Кажется, все мы стояли около дивана, на котором лежал Уочмен, и кто-то сказал, что было бы неплохо дать ему глоток бренди. Тогда мисс Децима пробормотала, что стаканчик Уочмена пуст, и отправилась к бару за бутылкой. У меня сложилось впечатление, что она просто сунула горлышко бутылки в стаканчик и почти сразу после этого поднесла бренди Уочмену. Хочу также отметить, что они с Уочменом находились в прекрасных отношениях, так что, насколько я в курсе, у нее не было никаких причин убивать его.