Книга Девичьи сны - Евгений Войскунский

– В бывшем перевоплощении я был португальским моряком – так она сказала.

– И ты поверил?

– Да.

– Твои вечные фантазии, – говорит Ольга.

– Чару сказала, что Дающий может в один миг открыть человеку целый мир, надо только уметь видеть.

– Что за Дающий?

– Так они называют Шиву. И я однажды увидел… Это было под Новый год. Мы поднялись на холм к вилле Браганса. День был, как всегда в Гоа, теплый и влажный, над нами плыли облака. Мы сидели на траве, я говорил о рассказах Сатхе, которые только что прочел. Вдруг заметил, что Чару выключилась. Она сидела, прикрыв глаза, очень прямо, и что-то шептала. Невольно и я стал тянуться кверху. Тут из-за облаков вырвался свет. Очень яркий луч света. Чару мне крикнула: «Look!» И я увидел… Я будто взлетел над своей оболочкой и сверху увидел не только Гоа, но и все Малабарское побережье… горы, зеленые берега, море, пену прибоя…

– Трепись, – говорит Ольга.

Но, глядя на прежнего друга, она не видит в знакомых синих глазах усмешки, в былые времена сопровождавшей его трепотню. Нет, не усмешлив взгляд Олега. От этого становится даже немного не по себе.

– Это было недолго, – продолжает Олег. – Но я понял одну важную вещь. Своим внешним зрением мы видим лишь привычный облик мира, а не его сокровенную глубину.

– Побережье, которое ты увидел, это и есть сокровенная глубина? – спрашивает Джамиль, глядя исподлобья.

– Нет. – Олег расплющивает окурок в пепельнице. – Давайте о другом. Ребята, я тут работаю в клубе La Costa и хочу предложить…

– Ну и что твоя Чару? – прерывает его Ольга. – Долго ты с ней жил?

– Недолго. Вдруг приехал ее муж. Я и не знал, что она замужем.

– Он набил тебе морду? – интересуется Джамиль.

Олег смотрит на него, морща загорелый лоб под рыжевато-белобрысой прядью длинных волос.

– Он был здоровенный бородатый маратх. Он на своем катере шастал вдоль всего побережья, с помощником, они ныряли, искали раковины. Да, он вполне мог набить мне морду. Но Чару сказала, что он меня убьет. Убьет, если я немедленно не покину Гоа.

– И ты покинул?

– А что же оставалось делать? Так вот, я тут работаю в клубе, который…

– Куда же ты бежал из Гоа?

– Ты правильно сказала: я бежал. Какое-то время скитался по побережью, можно сказать, как саньяси, то есть бездомный бродяга. Ну ничего. С английским в Индии не пропадешь. Я брался за любую работу – мыл машины, мыл посуду в ресторанах. Даже плел циновки из кокосовых волокон – кстати, это дело очень нелегкое. Ну а потом… Опять Чотто помог, я улетел в Малайзию.

– И что ты там делал? Продавал самоцветы?

– Мои самоцветы остались у Чару. А в Пенанге я работал садовником в доме богатого китайца. Прогуливал его собак. Когда надоело, уехал в Кланг. Бывало, за день съешь только пару бананов, они там дешевые. Ночевал в заброшенной лодке… на автомобильной свалке… – Он тихо смеется. – Под шелест пальм спится хорошо… Потом уехал в Куала-Лумпур. Там я месяц ждал визу в Испанию. В Мадриде мне повезло. В Прадо я торчал перед полотнами Гойи – там потрясающий Гойя! – вдруг рядом со мной возник скандал. Служительница требовала от одного посетителя, чтобы он перестал фотографировать, в картинных галереях это запрещено, а он щелкал и щелкал, потом сказал «sorry» и убрал камеру. Он был, знаете, похож на киноартиста Пьера Ришара, такой же мелкокудрявый, экспансивный. Спрашивает меня: «Вы говорите по-английски? Правда, эту “Молочницу” Гойя писал с моей жены?» Я посмотрел – и верно, «Молочница из Бордо» невероятно похожа на спутницу этого фотографа. Она стояла рядом с ним и улыбалась такой, знаете, загадочной улыбкой.

Олег снова закуривает.

– Хомячок, – говорит Джамиль, – а что это – пальмовое вино?

– Ну, точно не знаю. Наверно его гонят из пальмовых листьев.

– Что же эта дама с загадочной улыбкой? – спрашивает Ольга. – Она пленила тебя?

– Пленила? Да нет… Но они интересные люди. Джордж Хантлей – бизнесмен из Эдинбурга. По его словам, он происходил из древнего и знатного шотландского рода. Они с женой путешествовали по Испании, взяли напрокат машину и как раз собирались поехать в Малагу, осмотреть дом-музей Пикассо. Не знаю, почему я приглянулся Джорджу, но он предложил мне поехать с ними. Вот я и очутился в Малаге. Ну а оттуда на Costa del Sol. Тут очень хорошо, ребята. Много солнца, и такой воздух… Я устроился агентом в клуб La Costa. Мы предлагаем приезжим туристам купить таймшер. Знаете, что это?

– Никогда не слышал, – говорит Джамиль.

– Это международная система клубов RCI – Resorted Condominium International. Можно купить апартамент из одной, двух или трех спален на неделю, на месяц, на год или на всю жизнь. Живи в апартаменте в пределах срока. Можешь поменять его на такой же в клубе в любой части света, включая Австралию. Предлагаются льготы…

– Ты уже купил себе апартамент?

– Купил бы непременно, если б имел деньги. А вот тебе очень советую…

– Нам не нужно.

– Джаник, – говорит Ольга, тряхнув головой, – давай все-таки посмотрим, что это такое.

– Ладно, посмотрим, – говорит Джамиль.

И вот расторопный Олег, в своих пестрых бермудах и майке, выгоревшей на солнце бесконечного юга, останавливает такси, и они едут по ярким улицам, мимо отеля Аl Andalus, в котором не далее чем вчера поселились Ольга с Джамилем, и выезжают на приморское шоссе.

– Видите башню? – Олег, сидящий рядом с шофером, указывает на круглую темную башню, одиноко торчащую на невысоком холме. – Она осталась от старинной мельницы, и от нее пошло название города. Тоrrе – башня, molinos – мельница.

Ольга восторженно смотрит на проплывающие с обеих сторон виллы – белые, песочные, голубые, строгие классические, причудливые, с мавританскими арками, высящиеся среди пальм и кипарисов.

Смуглолицый водитель, поглядывая в зеркальце, улыбается ей.

– Как будто на другую планету попали, – говорит она.

А когда приехали в La Costa, Олег приставил к ним тоненькую брюнетку с мальчишеской стрижкой и кукольным улыбающимся личиком, а сам уехал – должно быть, снова ловить туристов на улицах Торремолиноса. Брюнетка оказалась, вот же удивительно, москвичкой из Медведкова, ее звали Катей. Она повела Ольгу и Джамиля по территории кондоминиума. Среди зеленых лужаек стояли белостенные одно– и двухэтажные домики под красной черепицей, в их архитектуре были заметны мавританские мотивы. Заходили в один, в другой, Катя расхваливала внутреннее убранство – вот односпальневая квартира на неделю… а вот – на две, на красный сезон… в кухне новейшее оборудование… Домики и впрямь были прекрасные, жить в них, наверное, одно удовольствие. Тут и бассейны с аквамариновой водой. В конюшне стояла, хрустела сеном пара упитанных лошадей, у одной из них, пегой, был красный глаз – может, от конъюнктивита. И несколько красавчиков пони мотали головами, словно приглашая прокатиться, – не понимали, видно, что не дети пришли, а взрослые.