Книга Внешний враг - Владимир Перемолотов

— Маг остроголовый. Тот, что обещал нас по бутылкам рассадить.

— А-а-а-а-а!

Избор резко захлопнул дверь, прищемив кому-то руку. Сквозь предсмертные крики донесся обиженный вой и Избор ногой отбросил Гавриле меч.

— Эй, Гаврила, держи железку.

Гаврила не ответил разглядывая башню. Бревна в основании были толстые, в обхват и он тяжело вздохнул.

— Ни копья, ни стрелы…

— А кулаком?

Он отрицательно покачал головой.

— Неудобно отсюда. Скорее я весь этот курятник развалю. Надо во двор выходить. Что бы уж наверняка!

— Ну и выйдем.

Избор снял одну из боковых дверей и поставил перед Исином, тряхнул черным мечом, стряхивая кровь и сказал Гавриле:

— Железку свою отдай Сераслану, а сам уж кулаком потрудись.

Не возражая Гаврила повернулся к голубевскому волхву, протягивая ему меч. Сераслан протянул руку, но отвел ее назад.

— Нет уж… Я их лучше Божьим словом.

Избор сдернул с петель дверь, что вела во двор и Гаврила тут же ударил в проем кулаком, очищая дорогу от врагов. Капли крови еще не успели осесть на землю, как хазарин, прикрывшись дверью как щитом побежал вперед.

— Огонь! — заорал у него за спиной Гаврила. Хазарин завертелся, угадывая откуда грозит опасность, но поскользнулся на мокрой от крови траве и упал. Шар, пущенный магом пролетел у него над головой и, как и в прошлый раз Гаврила, крутанувшись на пятке отбил шар в сторону. Тот пролетел мимо башни и Сераслан крикнул, словно Масленников и сам не видел:

— Не попал!

— Так и не целился же, — ответил Гаврила. — Ничего. Огнем не достал, так рукой достану!

Вокруг него мелькали мечи, но он остановился и начал сквозь дыру в кулаке выцеливать чужого мага. Избор и Баниш стояли рядом, отбивая удары. Остроголовые словно чувствовали, что враги затевают тут что-то серьезное и навалились всем скопом.

— Быстрее! — заорал Избор.

— Поспешишь — людей насмешишь! — отозвался Масленников.

Гаврила был уверен в друзьях и держался спокойно.

Баниш увернулся от одного меча, подставил свой клинок под другой и ногой ударил третьего, что заходил сзади. Враги разлетелись в стороны и он оказался в середине небольшой полянки.

— А если опоздаешь, ёпа-ёпа, то и смешить будет некого!

За спиной тонко ухнул Сераслан. Гаврила, как почуял что-то — поднял голову и увидел, как над ним взлетает к вершине башни маленький шерстяной комочек. Едва набрав высоту он начал спускаться.

— Не долетит! — скрипнул зубами богатырь. — Не долетит же…

— Беда не велика… Если и не долетит, то оледенит башню, а ты ее тогда расколешь…

Гаврила как в воду глядел — то ли ветер, то ли чары, а может быть всегдашнее невезение направили горшочек в одну из бойниц, что княжеские плотники загодя, словно знали, прорубили в стене. Богатырь зарычал, поднял кулак…

Не было не взрыва, ни пожара, ни трясущего поджилки грохота. Только из бойниц, словно из простецкой бани, выплеснулось белое плотное облако. Столбы пара вспухли вековыми деревьями и развеялись, обдав бойцов во дворе лютым морозом.

Тулица смотрела на мага сквозь запорошенные инеем ресницы. Холод, что волной поднялся снизу вернул ей сознание, но она не спешила показывать это. На ее глазах маг неловко и азартно переминался с ноги на ногу, едва слышно бормоча что-то на неведомом языке, а когда на его ладони разгорался оранжевый шар, швырял его вниз.

Под этот неловкий перестук каблуков она стала дергать веревку, что держала руки. Она знала силу колдовства Санциско, но не попробовать не могла. Путы на запястьях вели себя как живые. Они то трещали, поддаваясь усилиям, то вновь обретали прочность камня и стягивали руки. Закусив губы она сжала пальцы в кулаки, уперлась ими друг в друга и растянула веревку.

Предел есть всему. Даже колдовству. Внезапно ослабевшая веревка треснула и разлетелась. Маг, что стоял спиной к ней почувствовал это, дернулся, но что-то другое, более важное, случилось там, внизу. Мужские голоса грубо взвыли и движение мага плавно замедлилось. Тулица поняла, что если у нее и есть время, то всего несколько мгновений. Она подпрыгнула и ее рука улетела за спину, где схваченные морозом висели сосульки драконьей крови. Они слились воедино — замах, поворот, хруст обломанного льда и отчаянный крик княгини.

Маг рванулся к ней, отвлекаясь оттого, что творилось внизу и Тулица, не думая о том, что будет после, ударила его ледяным кинжалом в ключицу. Маг даже не попытался отстраниться. Сосулька входила в него и он словно леденел. Острый кончик брызнул ледяной крошкой, но поляница все толкала его и толкала в глубину еще живого, а значит опасного тела. Руку ожгла резкая боль. Она охнула и выпустила ледяной кинжал. Растаявшая драконья кровь нестерпимо жгла ладонь и она ухватилась за полу халата, чтобы стереть ее с себя. От этого движения бесчувственный маг пошатнулся и перевернувшись через перильца упал во двор, залитый пролитой им кровью.

Женщина быстрым взглядом обежала площадку — ни меча, ни ножа — и бросилась к лестнице. Снизу волнами поднимался холод, словно громадная птица в темноте била ледяными крыльями. С каждым шагом вниз становилось все холоднее и холоднее. Уже на второй площадке мороз начал щипать лицо, но княгиня неслась вниз, думая не столько о холоде, сколько о том, чтобы не споткнуться на обледенелых ступенях. На первом поверхе, где темнота башни сменилась полусветом, лившимся из растворенных ворот мороз уже не щипал за щеки, а просто драл кожу, заставляя пальцы в поисках тепла сжиматься в кулаки.

Впереди слышались крики, лязг мечей и устремленная в битву Тулица слишком поздно заметила одинокую фигуру, что стояла у дальней стены. Нога скользнула по льду и женщина упала навзничь. Ее развернуло в темноту и она, не зная что делать и как защитить себя без меча, она опершись на руки, взмахнула ногами. Поляница почувствовала, как левая нога ударила по чему-то твердому как бревно и хрупкому, как перекаленная глина. Удар остановил движение и прямо на ее глазах неведомый враг осыпался на землю с тихим звоном ледяных осколков. Вскочив на ноги она увидела перед собой сугроб, украшенный ножнами с мечом, а рядом с ним…

Темнота не могла скрыть очертания ковчежца и Тулица увидела, как под открытой крышкой инеем серебрится «Паучья лапка». За ее спиной звенели мечи и гибли люди и меч, что лежал перед ней мог спасти чью-нибудь жизнь, но она не взяла его, а протянув руку над оружием легко толкнула крышку ковчежца.

Крышка клацнула, закрывая талисман, и в мир вернулось волшебство….

Остроголовые стояли без оружия понимая, что смерть — не самое скверное, что может с ними произойти. Видя перед собой безоружных стариков они все же не решались ничего сделать. Незримой, но непреодолимой стеной меж ними стоял страх. Жизнь воинов так долго проходила рядом с жизнью магов, что любой из них отлично понимал тщетность любых усилий.