Книга Время, назад - Филип Киндред Дик

«Но теперь благодаря варварскому таланту этого льстивого лизоблюда Гаса Свенесгарда, она, сама того не сознавая, все же привела меня к нему. Если же нет, то окажется, что это она меня использовала… а не я ее».

— Операция, — заявил он, — будет развиваться по обычной схеме, которая до сих пор оказывалась столь эффективной в других районах этой планеты. Сначала со спутника, проходящего над указанным районом, будут выпущены беспилотные гомотропные снаряды–дротики. Они не будут убивать, а лишь парализуют нигов. Затем, когда территория противника будет сочтена безопасной … — Он бубнил и бубнил. — И в заключение, — наконец стал закругляться маршал, — позвольте вас предупредить: шкура Перси Х ни в коем случае не должна быть повреждена. Никаких ожогов, отверстий, разрывов и пятен, в общем, не должно быть никаких дефектов. Всем понятно? Это вопрос высочайшего эстетического значения, а не просто обычная политическая или военная операция. Нет, во–первых и прежде всего — это охота за ценнейшим художественным сокровищем.

Становилось холодно. Холодно, сыро, к тому же спустился туман, почти скрывший из виду леса, покрывающие горные склоны. Однако ниги не могли рисковать, разводя костры. У гани имелись чувствительные детекторы тепла, которые мгновенно засекли бы огонь костра даже сквозь затягивающие небо тучи. Чтобы согреться, ниги сбились в кучки, накрылись одеялами и ветхими спальными мешками, сохраняя максимум драгоценного тепла своих тел.

Некоторые негромко переговаривались между собой, другие спали, хотя у большинства давно выработалась совершенно необходимая привычка спать днем и бодрствовать по ночам.

Джоан Хайаси и Перси Х лежали среди груды человеческих тел, укрывшись старой шинелью.

Обнимающий девушку Перси сказал:

— Заставить мужчин касаться друг друга не только трудно, но и очень опасно. Зато когда они, наконец, решаются, это оказывается очень приятным ощущением, возможно даже, самым приятным на свете. Но мы, люди, всегда боялись друг друга. Нам хотелось думать о себе, как о бесплотных духах или разумах, покоривших материю, а вовсе не как о стаде животных, сбивающихся в кучу, чтобы согреться. Я очень благодарен гани за…

— Боже, до чего же холодно! — стуча зубами, заметила Джоан.

— Скажи спасибо, что еще можешь хоть холод ощущать. По крайней мере, ощущаешь хоть что–то.

Рядом с ними кто–то принялся напевать себе под нос.

— А не смогут детекторы ганийцев засечь этот звук? — спросила Джоан.

— Всегда шумит ветер, — ответил Перси, — поют птицы, рычат или воют хищники, поэтому гани довольно трудно определить источник отдельного звука.

К поющему присоединился еще один голос, потом еще один и еще. Ничего подобного ей еще слышать не приходилось. Долгие прерывистые стоны струились без перерыва, становясь то тише, то громче, накладывались на ритм, который скорее подразумевался, он напоминал биение какого–то огромного общего сердца. Никакой устойчивой мелодии вроде бы не было, и каждый из поющих вступал и смолкал, когда вздумается.

К хору присоединялось все больше голосов. Темп возрастал. Кое–кто начал отстукивать ритм ладонями по телу. У Джоан красота этой музыки отдавалась щемящей болью в груди. Ее сознание отчаянно сопротивлялось, металось, как тонущий человек, но музыка подчинила ее эмоции, захватила их и швырнула вниз, как тростинку в водопад.

— Давай, — мягко предложил Перси, — записывай. Очевидно, ему было известно, что на руке у нее микроминиатюрный магнитофон, замаскированный под наручные часы. — Прихватишь с собой на обратном пути. В конце концов, какая разница! — Он, по–видимому, тоже был до глубины души тронут пением. — Если этим червякам все же удастся покончить с нами, то останется хоть наша песня, чтобы вам, чизам, было стыдно, чтобы вы знали, как поют настоящие мужчины.

Он ласково погладил ее по голове и вдруг замер. Под рукой он ощутил что–то крошечное, круглое и явно металлическое, нечто, застрявшее у нее в волосах.

— Ой! — вскрикнула она, когда Перси резким рывком выдернул непонятный предмет из волос. Чиркнув спичкой, он в ее неверном свете быстро и умело осмотрел его.

— Радио, — пробормотал он, а затем зашвырнул куда–то в темноту. Вскочив, он крикнул своим людям: — Быстрее! Вставайте! Нужно рассеяться! На этой чертовой девчонке–чизке оказался жучок! Возможно, в эту самую минуту они уже окружают нас!

Не колеблясь ни секунды, все разбежались в разные стороны с оружием наизготовку. Джоан тоже метнулась прочь, стараясь не выпускать из виду широкую спину Перси.

— Не оставляй меня, зануда, — крикнула она, задыхаясь, споткнулась и едва не грохнулась на землю, покрытую туманом.

В небе появился огонек, похожий на падающую звезду, хотя и был явно ближе к земле, чем падающая звезда.

— Перси, берегись! — закричала Джоан. Это был миниатюрный заостренный автономный дротик, несущийся вниз на головокружительной скорости и старающийся отыскать одного конкретного человека — Перси Х.

Линкольн вскинул лазерное ружье и первым же выстрелом почти автоматически сжег несущийся вниз дротик.

— Еще один! — рявкнул Перси. — Вон там, справа. — В голосе его не чувствовалось испуга, вот только выкрикнул он это чересчур поспешно и пронзительно. — Третий. Близко, слишком близко. Все их нам не сбить. — Последние слова прозвучали совершенно равнодушно, просто как констатация факта, без каких–либо эмоций. В его голосе не чувствовалось даже отчаяния. Перси Х выстрелил практически одновременно с Линкольном. Оба нига стреляли и стреляли, и, тем не менее, смертоносная туча гомотропных дротиков продолжала спускаться все ниже и ниже. Ганийское оружие, сообразила Джоан. Еще времен войны его прозвали Гарпуном. С его помощью тогда одного за другим уничтожили многих выдающихся терранских ученых и военных деятелей.

Припав на одно колено, Перси поспешно отстегнул закрепленный на лодыжке пакет. Сильно чиркнув им о твердую землю, он воспламенил устройство, оно щелкнуло, и густой дым начал затягивать воздух.

Самим «гарпунам» дым, конечно, не вредил, зато в условиях нулевой видимости они попросту теряли из виду цель и теперь били по земле наугад. Разве что один или несколько из них уже успели намертво ухватить цель.

Но Линкольну было уже все равно. Джоан слышала, как он вскрикнул и упал. Затем вскрикнул и Перси, повалившись на жесткую траву. На мозговые излучения самой Джоан ни один из дротиков настроен не был, поэтому она пока оставалась цела и невредима. Хотя и в нее мог угодить какой–нибудь из дротиков, сбитых с толку дымом. С трудом пробираясь в искусственных сумерках, она поспешно двинулась туда, откуда донесся вскрик Перси. «Это моя вина», — мрачно твердила она себе.

Однако сейчас ей было просто не до размышлений. Сама не понимая, откуда взялись силы, она ухитрилась, тяжело дыша, полуоттащить–полуотнести Перси на несколько ярдов в сторону. Ноги ее дрожали, она с трудом, часто спотыкаясь и поскальзываясь на камнях, тащила нига через невидимый лес вниз по склону, все дальше и дальше, совершенно не представляя, куда направляется. Она знала лишь одно: нужно действовать быстро. Вслепую, ни на что не надеясь, Джоан продиралась, оступалась, падала, но все же тащила за собой безжизненное, но не мертвое тело. Это она знала точно, поскольку количество токсина в дротиках обычно незначительно. Тащила в какое–то другое, неизвестное ей место.