Книга Тени безумия - Юрий Пашковский

«Конклав обязан защитить тебя, – сказал горгулий Тир Иман, кажется, единственный, кто остался спокойным. – Ты Магистр, ты принял Номосы, верно служил Высшему совету, истребляя нечисть, Тварей и чернокнижников, и Конклав должен оградить тебя от Клана Смерти. Ты должен связаться с Конклавом, и тебя защитят».

А шрайя убьют Абэ-но. И множество других людей. Я не допущу этого. Я ведь поклялся…

Уолт закрыл глаза. Он поклялся. Тогда, в Южной стране, убивая попавших под удар Совершенства Хаоса шастинапурцев и сотоварищей Магистров. Ракура методично вспарывал животы и перерезал глотки Одержимым, твердил про себя завет боевых магов: «Так надо!» И все же он не мог не плакать, убивая тех, с кем сдавал экзамены и кого сам обучал.

Двадцать Магистров умерли от его руки в тот день. Двадцать Магистров и около тридцати шастинапурцев. Да, они были одержимы, находились под властью Совершенства Хаоса – и их можно было спасти после длительного и тяжелого обряда экзорцизма. Выжил бы не каждый, но все же имелась надежда на спасение. Однако Уолт находился в эпицентре назревающей серии Прорывов, и не проведи он сангвинемософский обряд, погибли бы и эти Одержимые, и он сам, и отступающие с поля боя раненые маги, и вся расположенная на северо-востоке Шастинапура ставка Конклава с сотнями чародеев и тысячами простых воинов.

И Уолт поклялся, что больше не позволит погибнуть ни одному своему другу, своему товарищу, своему подчиненному. Его команда, кто бы в ней ни состоял, никогда не понесет потерь.

Безумная и, по здравом размышлении, невыполнимая клятва.

И все же ему удавалось ее сдержать.

«Но кто для тебя Абэ-но, Уолт? Не друзья, не товарищи, не подчиненные. Случайные знакомые. Сколько их было и сколько их будет. И что, если каждого из них возьмут в заложники, ты должен положить за них голову на плаху?

Ты ничем не обязан семье Абэ-но, Уолт. Ни им, ни этим смертным рядом. Разве своя рубаха не ближе к телу? Разве не принесешь ты больше пользы, если продолжишь жить и уничтожать чудовищ? Ради чего ты вообще бился со шрайя, если не для того, чтобы продолжать жить и вернуться к Эльзе?

Эльза.

Что она скажет, когда узнает о твоем выборе?

Она ничего не скажет. Потому что я ее не услышу. Я не смогу ее услышать – мертвые не слышат. Абэ-но для меня не друзья, не товарищи, не подчиненные, но я не могу позволить им умереть за себя. Ни им, ни другим.

Честь боевого мага не позволит этому свершиться.

Долг боевого мага требует спасти их.

Эльза поймет.

Она обязательно поймет.

Я прибыл в Мирту без команды, и потому никто в команде не погибнет. А я… Ну что же. Как боевой маг, я знал, что могу погибнуть на задании. Вот оно, мое последнее задание – спасти семью Абэ-но. Осталось только отыскать убоговских упырей и забрать у них убоговского шрайя, которого они упрятали невесть куда…

Упыри…»

Предыдущие все, как один, замолчали.

«Нет», – подумал Уолт.

«Это хороший вариант», – сказал он себе.

«Это… слишком ответственный шаг…»

«И велика вероятность того, что никто не умрет…»

«Лучше я сам…»

«Что ты сам? Позволишь себя зарезать как жертвенного барана? А Эльза? А Осколки? В этот раз посмертия не избежать. Ты откладывал проблему перерождения на потом, но вот оно – это потом».

«Если… они станут опасными чудовищами…»

«Упыри уже опасные чудовища. И ты можешь не отдавать всю формулу. Татгем просила хотя бы эликсир для Гениев Крови. Это возможно».

«Постигающие могут расшифровать… могут доработать… есть определенные сложности…»

«Это все отговорки, Уолт. Постигающие много чего могут – и все же не делают. Тому есть причины. Будь честен с собой, Ракура. Ты не хочешь умирать. И ты не хочешь, чтобы из-за тебя умирали другие. Но сейчас или ты, или другие. Это обычная логика. Строгая дизъюнкция. Вернее, она была такой – если бы не Татгем. И с ней ты можешь вспомнить, что ты не только боевой маг Уолт Намина Ракура. Ты еще и реинкарнация, перерождение того, у кого честь и долг будут помасштабнее твоих. Отдав себя на заклание шрайя, ты спасешь жизни немногих, но что тогда станет с Проклятой Башней? С остальными хранилищами Осколков? Что произойдет с твоей душой после перерождения? Твои знания могут пошатнуть сложившийся в Равалоне баланс сил, а если вдруг за Осколки начнется война, то во сколько раз больше жизней она заберет по сравнению с тремя жизнями семьи Абэ-но? Подумай хорошо, Уолт. На кону не просто твоя жизнь и жизнь горстки смертных. На кону куда большее».

Уолт уже не понимал, с кем он говорит. С предыдущими? С первым, решившим прервать длительное молчание? С самим собой? Со всеми одновременно – ведь, в сущности, все они и есть он?

«Да, все мы – это ты. Но решать – только тебе. Здесь и сейчас – ты сам выбираешь свою судьбу. Однако помни, что твоя судьба – не только твоя. От нее зависит многое и многие. Ты всегда будешь должен тем, кто был до тебя, благодаря кому ты есть. Но ты всегда будешь в ответе и перед теми, кто окружает тебя и кто будет после тебя. Каждый твой выбор меняет не только твое будущее, но и будущее всего вокруг. Такова участь – и не только твоя, боевой маг. Такова участь всех, кому дан разум, кто несет ответственность за свои поступки. Помни, ты не только боевой маг. Ты еще и хранитель Осколков, оставшейся от Меча и Посоха могущественной и страшной силы, во власти которой уничтожать целые миры. Помни об этом – и принимай решение».

Уолт, поднимаясь, зло усмехнулся.

Принимать решение?

Он уже все решил.

Если подумать, как боевой маг он обязан не просто остановить взбесившуюся нечисть. Нет, он обязан ее остановить – и уничтожить. Чтобы бешенство не перекинулось на других аномалов и не затронуло зверей, извращая их естество. Под корень извести опасную разновидность, чтобы от нее и следа не осталось. Разумеется, ему не по силам тягаться со всем Кланом Смерти. Но он уже победил одного шрайя и догадывается, как одолеть еще двух.

Локусы Души серьезно пострадают? Да ладно! Он уже с жизнью попрощался, что ему там какие-то Локусы!

– Эй, Иукена! – громко сказал Уолт, оглядываясь по сторонам. – Я уверен, что ты где-то неподалеку. К сожалению, не полностью, и часть меня считает орущего в пустоту волшебника немного свихнувшимся.

Помолчав, Уолт добавил:

– В обмен на помощь с твоей стороны я отдам тебе формулу эликсира, Иукена.

– С этого и стоило начинать разговор, маг, – раздался голос упырицы позади него. Она старалась, но не смогла скрыть торжество.

Уолт обернулся, окинул Живущую в Ночи внимательным взглядом. Все в той же одежде, что и вчера: куртка и штаны, усыпанные иглами, высокие ботфорты. Татгем мрачно посмотрела на него в ответ.

– А жена не возмущается, что ты на других женщин зенки-то свои наглые таращишь, а, маг? Или у вас эта, свободная любовь? Она тебе с чужими бабами позволяет, а ты ей с чужими мужиками?