Книга Клара и тень - Хосе Карлос Сомоса
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Впервые за много лет Вуд чувствовала себя счастливой. Ее глаза блестели, а дыхание в ледяном воздухе камеры все убыстрялось.
Но вдруг ее охватило смутное опасение.
— Где сейчас Бальди?
Стейн посмотрел на часы вместе с ней.
— Почти десять. Если все прошло по плану, Бальди должен исполнять свой долг в «Старом ателье». Как вы можете представить, он не должен попасть в руки полиции. Ни один полицейский не смог бы этого понять. Полицейские, как и вы, — наемная сила, но они намного менее, чем вы, восприимчивы к искусству. Они начнут говорить о преступлениях и виновных, о правосудии и тюрьме, и им будет абсолютно плевать на все искусство, заключенное в такой картине, как эта. Они способны… Они способны ее испортить. И даже оставить ее незаконченной.
Беспокойство Вуд нарастало. Стейн вопросительно поднял густые брови.
— Я должна предупредить Босха, — сказала Вуд.
— Босх — не проблема, — ответил Стейн. — Он не знает, куда Бальди увез картину. Ровно в десять все свершится.
— Лучше перестраховаться.
Она открыла сумку и достала сотовый. Руки свело от холода.
Это недопустимо. Нужно этому помешать. По крайней мере этому нужно помешать. Это его Великое Творение, революционное Творение. И она защищала его искусство, потому что обожала его с той же ужасной страстью, что и сам Мэтр. У мисс Вуд не было ни малейшего сомнения в предстоящей задаче.
Необходимо любой ценой не допустить, чтобы «Полумрак» остался незавершенным.
Лотар Босх смотрел на Постумо Бальди через одностороннее стекло кабинки для эскизов. Эта одетая в белое фигура его завораживала. Казалось, будто Бальди — персонаж мультфильма, компьютерная игрушка, двигавшаяся по каким-то таинственным законам.
Они с Вуйтерсом только что обнаружили его в конце коридора на первом этаже подвала. Кабинка была звукоизолирована, а стекло позволяло им обоим видеть происходящее внутри, хотя Бальди их заметить не мог. Несмотря на маску из керубластина, Босх сразу узнал его, как с самого начала верил, что узнает, заглянув в его глаза. «Зеркала, — думал он. — Действительно, зеркала».
Когда они обнаружили его, Бальди как раз закончил укладывать женщину. На всех трех полотнах висели этикетки, они были обнажены и лежали на спине на полу кабинки. На вид они не были повреждены. Бальди наверняка уже сделал записи и собирался их разрезать. Босх содрогнулся.
— Входим, сэр? — спросил Вуйтерс, поднимая пистолет.
— Сначала позови остальных, — велел Босх.
Они застыли в ожидании перед дверью кабинки. Оба крепко сжимали пистолеты обеими руками. Вуйтерс подсоединил микрофон и позвал двух остальных охранников. Босх заметил, что парень волнуется не меньше его. Когда Вуйтерс закончил говорить, он взглянул на Босха, ожидая новых приказаний. Тот знаками показал ему, чтобы он приготовился резко открыть дверь кабинки.
В эту минуту зазвонил сотовый. Не сводя глаз с фигуры Бальди, он поспешно ответил, хоть и знал, что тот никак не может его слышать. Услышав голос Вуд, он обрадовался и сразу, не дав ей ничего сказать, заговорил встревоженным шепотом:
— Эйприл? Слава Богу, он уже у нас! Он в «Старом ателье»! Забрался в одну из кабинок для эскизов и собирается!..
Энергичные слова Вуд заставили его замолчать.
Все произошло очень быстро. Сначала этот неожиданный выстрел. Они были настолько беззащитны, что ни Родино, ни Крупка не смогли даже попытаться отреагировать. Первым Матт выстрелил в Родино, тот поднес руку к горлу и широко открыл глаза. Ни Крупка, ни она не увидели вонзившуюся в его шею иглу. Потом так же стремительно он взвел курок, прицелился в Крупку и снова выстрелил. И тут обернулся к ней. Клара инстинктивно закрылась руками.
— Спокойствие, — произнес Матт по-испански.
Подошел к ней и с нежностью любовника отвел руки от шеи.
Горло ей ужалила стеклянная пчела. Потом очертания комнаты начали расплываться.
Первым, кого она, очнувшись, увидела, был Крупка, глядевший на нее с пола с до смерти перепуганным видом. Она поняла, что тоже лежит на спине на полу, так же, как он и Родино, и тяжело дышит.
Голова болела. Пол был слишком холодным или, может быть, она была полностью раздета. По жесткости кожи она тут же поняла, что еще окрашена масляной краской. Но вспомнить, что она делает под этими лампами, похожими на светильники операционной, лежа, словно пациент под скальпелем, она не могла. Крупка и Родино тоже были голыми.
Рядом с ее головой двигались белые ботинки. Ботинки приходили и удалялись, будто двигались без какой-то конкретной цели. Временами на нее падала какая-то тень. Крупка смотрел вверх, и его зрачки расширились от ужаса. Родино стонал. Клара тоже пыталась посмотреть вверх, но ее слепили флюоресцентные лампы.
— Что вы делаете? — услышала она голос Крупки. А может, он говорил: «Как у вас дела?» Его английский было сложно понять, особенно при таких обстоятельствах.
Снова шаги. Клара подняла голову и увидела, что к ней подходит мужчина с каким-то странным аппаратом и садится перед ней на корточки. Мужчина крепко прижал ее, захватив прядь окрашенных волос. Рывок был болезненным. Она хотела поднять руки или пошевелиться, но почувствовала, что очень слаба, голова кружилась. Тут она вдруг вспомнила, кто этот парень с пластмассовым лицом, смотревший на нее так равнодушно, словно она — белая стена. Его зовут Матт, и он сказал им, что подправит их по приказу ван Тисха.
Матт поднес аппарат к ее глазам. Что это? Похоже на какой-то инструмент дантиста или парикмахера.
Пальцы Матта прошлись в двух сантиметрах от ее носа, и инструмент заработал. Она невольно вздрогнула. Это было нечто вроде вращающегося, оглушительно жужжащего, скрипучего диска. Этот звук вызывал у нее оскомину: как будто кто-то тащит у нее под ухом металлический стол по плиточному полу.
Ей было страшно. Она не должна была испытывать страх, потому что все это — искусство, но он не проходил. И она закричала.
Босх слушал мисс Вуд, глядя, как Постумо Бальди садится рядом с девушкой на корточки с машинкой для подрезки холстов в руке.
— Входим, сэр? — неистово кричал Вуйтерс.
Босх, главный регулировщик, властным жестом сдерживал на месте движение, прижимая к уху телефон.
Он слушал Эйприл Вуд. Женщину, которую он любил и уважал больше всех на свете. Когда она замолчала, он смог лишь слабо пробормотать несколько слов:
— Эйприл, я не понимаю…
— Я тоже не понимала, — сказала Вуд, — а теперь понимаю. Тебе нужно это увидеть, Лотар. Тебе нужно было бы побывать здесь и увидеть это… Это называется «Полумрак» и… И это прекрасная картина… Самая прекрасная и интимная картина ван Тисха… Биографический автопортрет. Тут есть даже штрихи, которыми зачеркивал рисунки его отец… Тебе нужно это видеть, Лотар… Господи, тебе нужно это видеть!..
