Книга Моя Америка - Александр Леонидович Дворкин

в ожидании американской визы, я кое-как научился изъясняться на этом языке, а сейчас, спустя пять лет, что-то еще помнил, то вмешался и предложил свои переводческие услуги. Так мы познакомились с Марко, с тех пор ставшим одним из самых близких моих друзей. Живет он в сорока километрах к северу от Милана в городке Индуна Олона, совсем недалеко от швейцарской границы.

Марко был благочестивым римо-католиком, который, впервые услышав о Православии, решил отправиться на Афон — в самую его сердцевину, чтобы получить информацию, так сказать, из первых рук. Мы с Джеффри стали первыми православными, с которыми он познакомился. С тех пор его интерес к православной вере не ослабевает, хотя позиции свои он не сдает без самого тщательного исследования. Помню, как после одного жаркого спора Марко, обозначив точку на ладони, сказал: «Предположим, мы тут». Потом он обозначил другую точку: «А Бог тут». Далее он провел прямую между двумя точками: «Православие приводит нас к Богу так». Затем он провел между этими же точками извилистый и длинный зигзаг и, с надеждой взглянув на меня, спросил: «Как ты считаешь, но хоть так попасть к Богу у нас, у католиков, есть шанс?» Я был тронут его смирением и его верой.

Конечно, резонно задать вопрос, почему он так и не стал православным? Тут встает очень важная проблема инкультурации. Для многих даже теоретически согласных с правотой Православия оно остается чужой — русской, греческой, румынской — верой. «Да, этим народам больше повезло, — рассуждают такие люди, — им открыта полнота истины. Но у нас есть собственный путь, следуя которому, спасались наши предки». Принять Православие для них равносильно измене собственной традиции, обычаям и обрядам, впитанным с молоком матери. И чем больше человек связан со своими корнями, тем сложнее ему сделать этот шаг. Американцу это легче, чем европейцу, а особенно такому европейцу, как Марко: не просто итальянцу, но жителю Ломбардии, и не просто Ломбардии, но ее северного, горного края, всей толщей бесчисленных поколений связанному с этой землей. Марко знает своих предков на много поколений назад, и все они были ревностными римо-католиками, да и сейчас вся его семья и весь круг его друзей и общения тесно связан с тамошней активной церковной жизнью. Весь этот груз, к сожалению, делает его обращение к Православию чрезвычайно проблематичным. Но, с другой стороны, невозможное человекам возможно Богу, тем более что Марко к своей христианской вере относится очень серьезно и по части чистоты жизни, молитвы и добрых дел может служить примером для многих.

Вернемся к нашей истории… Познакомившись с Марко в автобусе, мы вместе доехали до Уранополиса, вместе поужинали в придорожной забегаловке, вместе переночевали на пляже в своих спальных мешках, а затем рано утром погрузились на катер и отправились на Святую Гору. Когда истекли четыре отведенных на визит дня, Марко, потрясенный увиденным, отбыл на родину, пригласив нас погостить у него, когда по пути назад мы будем проезжать через его края.

Пробыв месяц на Афоне, мы доехали до Патраса, где навестили моего однокурсника по Свято-Владимирской академии (он был греком и проводил лето у родителей), оттуда на пароме приплыли в Бриндизи и неспешно автостопом поехали на север — в Рим, Умбрию, Тоскану, Эмилию Романью и, наконец, в Ломбардию, столицей которой является Милан. Все это время я практиковал свой полузабытый итальянский и кое в чем преуспел. Во всяком случае, дней через десять, когда мы доехали до Милана, устную речь я уже понимал довольно свободно и болтал хоть очень неграмотно, но бегло.

В Милане мы купили телефонные жетоны и стали звонить Марко. Но тут вышла заминка: пожилая женщина, ответившая на мой звонок, хоть и говорила явно по-итальянски, но я совершенно ничего не мог понять! Переспросив несколько раз и убедившись в безнадежности затеи, я стал отлавливать англоговорящих прохожих. Найдя подходящего человека, я попросил его провести переговоры вместо меня. Оказалось, что на звонки отвечала бабушка Марко, коренная ломбардка, умеющая говорить лишь на местном диалекте, разительно отличающемся от стандартного языка. К счастью, мой переговорщик тоже оказался из тех краев и понимал диалект. Все в конце концов разрешилось, через пару часов в Милан приехал Марко и забрал нас к себе домой.

Он жил с родителями в просторном, хотя еще недостроенном доме на северной окраине своего городка у самого подножия Альп. Отец его, полжизни проработавший в типографии, только что вышел на пенсию и, построив свой дом и заведя натуральное хозяйство, с наслаждением работал на земле. При доме был большой фруктовый сад, огород, птичник и крольчатник. Мать Марко с большим удовольствием подавала на стол собственную продукцию. Сам наш новый друг учился на юридическом факультете Миланского университета, а сейчас, летом, помогал родителям по хозяйству. Семья была дружная и очень гостеприимная, приняла нас, как родных. Мы прожили у Марко дня три, во время которых он ежедневно возил нас по окрестностям, показывая местные достопримечательности и знакомя со своими многочисленными друзьями. Меня итальянцам представляли как Сашу — всем очень нравилось такое экзотическое русское имя почему-то с женским окончанием, а Джеффри у них проходил как Гоффредо—итальянский эквивалент имени Годфрид, вариант англо-саксонского Джеффри.

В один из этих дней солнечным утром Джеффри сидел на пороге дома и гладил пушистого белого кролика, уютно разместившегося у него на коленях. Эту идиллическую сценку заметил отец Марко, проходивший мимо.

— Гоффредо, — обратился он к моему другу, — я вижу, ты любишь кроликов?

— Да, очень люблю, — ответствовал Джеффри.

— Отлично, — подытожил старый итальянец, — сегодня вечером приготовим жаркое из крольчатины!

На следующее утро сцена развернулась почти такая же. На пороге сидел Джеффри и играл с сереньким котенком, громко мурлыкавшим свою песенку.

Проходивший мимо по своим хозяйственным делам отец Марко жизнерадостно его приветствовал:

— Доброе утро, Гоффредо! Я вижу, ты любишь котят?

— Нет, ничуть не люблю! — в панике завопил Джеффри, спихивая котенка с коленей.

* * *

Закончить же эту историю я хочу пересказом бытующего в семье Марко предания о чудесной помощи его прабабке.

Дело было во второй половине XIX века. Сравнительно молодой женщиной оставшись без мужа, прабабушка Марко чрезвычайно бедствовала и дошла до такой нищеты, что больше ей нечем было кормить пятерых маленьких детей. Оставив их дома, мать пошла в соседнее село попытаться раздобыть какой-либо еды, хотя знала, что и там надеяться ей не на что. Но возвращаться домой и смотреть в глаза голодным детям было