Книга Случай на станции Кречетовка - Валерий Владимирович Рябых
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
От немецких заслонов вблизи Муравки напрямую до Граллау шесть километров. Пешим строем понадобится ходу чуть больше двух часов, чтобы подтянуть батальоны полка. Ну, а с боем, как Бог пошлет…
Вестовые стремглав полетели в батальоны и роты. В цейсовский бинокль отчетливо видно, что на передовых позициях, как муравьи засуетились гренадеры, выстраиваясь в маршевые колонны. Конечно, идти по неудобьям удовольствие ниже среднего, но зато есть надежда быстренько окопаться, коль возникнет кинжальный огонь русских. Ровно в полдень полк выступил полным составом, оставив для охранения штаба только одно роту «фузилерского» батальона.
Через час, когда спасительный лесок остался позади, обойдя раскинувшийся с севера пруд, колоны стали разворачивать в цепи, послышались выстрелы со стороны охранения русских. Дойдя до полевой дороги, с востока которой привольно расстилалось недавно сжатое пшеничное поле, германские цепи залегли и открыли ответный огонь по неприятелю.
Обозревая доступные взору окрестности (по левую руку через лесок в сторону Тауткена), Альберт наблюдал удачливый бой северного соседа, противостоящего русскому тридцать третьему (Иркутскому) полку. Сорок пятый немецкий полк, уже пройдя с северо-запада Гросс-Кошлау, продвигался в сторону железнодорожной станции Граллау. Молодцы, ничего не скажешь!
И тут, поднялись цепи родного «Фридриха Великого», русские не выдержали и стали быстро отходить. Отдельные их группы еще цеплялись за редкие защитные лесополосы, но немецкие стрелки настойчиво выбивали врага. Противник, было, на короткое время зацепился у шоссе на Мурашки, но вскоре откатил восточнее за дорогу на Кляйне-Тауерзее. Но, видимо, не учли, что пока восемьдесят седьмой (Нейшлотский) полк отступал, за его спиной в Вессоломо стоял восемьдесят восьмой (Петровский) пехотный полк. Альберт боялся, что с двумя русскими полками немецким гренадерам не справиться.
На юго-востоке сорок четвертый полк второй дивизии уже вытеснил противника из Кляйне-Тауерзее и вел бои в прилегающих к деревне с востока полях и сосновых пролесках. Понятно, никто бы не позавидовал шютце «Граф Донхофф», когда за каждым стволом сосны или в зелени у корневища затаился вражеский стрелок.
Альберт опять обратил взор на север. И сердце офицера похолодело. В местности у Гросс-Кошлау картина боя резко поменялась. Откуда ни возьмись, появились новые вражеские колонны. Зная предметно дислокацию противостоящих войск, обер-лейтенант догадался, что командование русских бросило на помощь иркутцам девяносто пятый (Красноярский) полк второго эшелона, резво перешедший в наступление на Гросс-Кошлау. Натиск свежих отрядов вдохнул силы в истощенных иркутян, те прекратили отход, повернули назад и вскоре вместе с красноярцами пошли в штыковую атаку. Альберт с огорчением видел, как передовые батальоны сорок пятого полка дрогнули, попятились, огрызаясь огнем на беспримерную штыковую атаку неприятеля, — и… стали уходить с поля боя. Пехотинцам бы зацепиться за постройки деревушки, залечь бы в густых садах и огородах, но немецкие солдаты, стискиваемые полукольцом русских, бросились в сторону длинной линии прудов, что было верной погибелью. Жить парням осталось полчаса, не больше…
Альберт как белка соскользнул по страховочному канату смотрового дуба и бросился к стоящему на дорожной развилке броневику «Изота-Фраскини». Забарабанил рукоятью «Парабеллума» по звенящему корпусу. Открылась дверца в левом борту, отпихнув растерявшегося, ничего не понимающего унтер-офицера, велел водителю выруливать на Гросс-Кошлауское шоссе. Тот было заартачился, но увидев нашивки генштабиста, подчинился. «Скорей, скорей!» — подгонял Альберт. «Пулеметы к бою!» — приказал он недоумевающей команде броневика.
Обер-лейтенант знал, что Рейсхеер до начала войны не имел броневых автомашин отечественного выпуска. И уж как этот итальянский броневик оказался в полку «Фридриха Великого» долго оставалось для него загадкой… Эту тайну офицер узнал в самом конце войны, когда Альберта после ранения прикомандировали к службе железнодорожных перевозок Ставки Главного командования. Броневик приобретен фирмой «Daimler» для изучения и постройки собственной бронемашины, сделанной позже в пятнадцатом году, но крайне неудачной.
Полковая «Изота» была защищена четырехмиллиметровой броней (усиленной сзади накладными стальными листами) и вооружена двумя немецкими пулеметами MG 08 с полным боекомплектом.
Альберт кратко пояснил цель предстоящего дела. Стальная машина идет на выручку отступившего под русскими штыками сорок пятому полку, загоняемому неприятелем в болотистые топи, недавно спущенных прудов.
Наудачу итальянская техника имела подобающую скоростью, и за четверть часа домчала до северной околицы Гросс-Кошлау, не встретив по пути ни одного препятствия. Оставив деревенскую кирху позади, броневик по заросшему травой проселку, идущему вдоль околицы деревни, устремился на юг.
Альберту предстала удручающая картина. Немецкие солдаты перебежками, наугад отстреливаясь, бежали по скошенному полю на запад. Иные слепо устремляясь в болотистую ловушку, а те, кто поумнее уходили влево, к плотине. Сзади на расстоянии трехсот метров густой цепью шли русские, ощетинившись примкнутыми штыками. Проехав по инерции еще метров сто, броневик развернулся к атакующим надежно бронированным задом. Унтер-офицер оказался сообразительным малым, понимал Альберта с полуслова, согнав шютце, сам сел за башенный пулемет. Альберту достался же кормовой «Максим», с образцовым обзором. Крикнув: «Давай подпустим поближе…» — офицер вцепился в гашетку.
Русские солдаты, словно опьяненные выпавшей удачей — бегством противника, будто бы и не замечали стоящую на пути грозную технику. Шли в полный рост, как на параде, позднее Альберт узнал, этот строй назывался «психической атакой».
И тут, перебивая друг друга, длинными очередями застрочили пулеметы броневика, выкашивая как косой ряды наступавшего врага. Еще ничего не понимая, натыкаясь на тела павших, русские пытались пробиться вперед, но неумолимый свинец не давал бойцам ходу. Атака запнулась, передние шеренги залегли на землю, задние развернулись обратно, — в лагере противника произошло смятение.
Альберту еще не доводилось испытывать чувство, называемое — упоением в бою, дикий восторг в полной мере овладел сознанием. Как в горячечно-сладком бреду, офицер давил на гашетку, подминая под пулеметные очереди новые и новые людские потоки. Да и не люди то вовсе, а упрямые фантасмагорические фигурки, надвигающиеся на него ниоткуда, заполонившие горизонт… Словно подземное войско призрачных троллей повылазило наружу, и по лукавому злобному колдовству собирается подчинить себе земной мир. Задача обер-лейтенанта не допустить подобной несправедливости, и у него имелась волшебная сила, способная воспрепятствовать чинимому лиху. Альберт подчистую забыл о себе самом, о собственном человеческом существе… Офицер стал орудием непостижимой вселенской воли, частью существующего мирового порядка, как день и ночь, как ветер и дождь.
Наведя разор на центральном участке атаки, броневик покатил дальше на юг, расстреливая в упор, пытавшихся продолжить наступление русских бойцов.
И вот произошел долгожданный перелом. Недавно бежавшие в панике немцы, вдруг увидев нежданное спасение, повернули назад. И теперь уже солдаты Рейсхеера, примкнув штыки, пошли в атаку на русских. Броневик ехал задом, Альберту с напарником уже приходилось выбирать разрозненные кучки противника и,
