Книга Курская битва. Огненная дуга - Александр Михайлович Золототрубов

дело, разрешите раньше пройти?

— Добро, я подожду, — весело произнёс усатый майор. Не успел он перекурить, как майор вышел.

— Я всё решил, благодарю вас. — Он мягко, по-доброму улыбнулся и направился к машине.

«Кажется, мне пора», — решил усатый майор. Он подошёл к двери, тихо постучал и тотчас услышал:

— Входите!

Майор шагнул, прикрыв за собой дверь. Увидев его, Карпов заговорил:

— Дежурный доложил, что ко мне приходил какой-то майор с усами. Не вы ли?

— Я, Игорь Михайлович. Если хотите знать, я специально к вам приехал...

— А что такое?

Карпов пристально смотрел на гостя и пытался его хорошо разглядеть. Но чёрные как смоль усы делали лицо майора каким-то загадочным, а такие же чёрные брови нависали над его быстрыми и слегка грустными глазами. В душе Карпов отметил, что ему знаком этот вкрадчивый голос, раньше он где-то его слышал... Нет, этого майора-усача он не знает.

— Вы не узнаете меня, Игорь Михайлович? — улыбнулся майор, отчего его пышные усы закачались.

Какое-то время Карпов колебался. «Это же Кольцов! — молнией пронеслось в его сознании. — Как так, ведь Кольцов погиб в сорок третьем?.. А выходит, он жив!» Кажется, эти слова Карпов произнёс вслух, потому что майор резко сказал:

— Да, я остался жив, Игорь Михайлович, но тяжело мне пришлось, до сердечной боли.

У Карпова сдавило горло. Он налил в стакан воды из графина, стоявшего на краю стола, и выпил. Потом подошёл к Кольцову, крепко обнял его за крутые плечи и радостно произнёс:

— Жив капитан Кольцов, жив! — Карпов стал целовать его в тугие щёки. — Я так волнуюсь, что и дышать не могу!

Широко улыбнувшись, Кольцов добродушно осадил полковника:

— Только не капитан я, а майор! — И он похлопал ладонью по своим погонам, на которых ярко горело по одной звёздочке.

— Извини, Пётр Сергеевич, по привычке я... — смутился Карпов. — Давно ты им стал?

— В июне сорок четвёртого, — подчеркнул Кольцов, и по его усталому лицу пробежала тень. — Я тогда уже командовал дивизионом батарей противотанковых орудий, а форсировали мы с ходу бурную реку Западный Буг. Что там делалось, Игорь Михайлович, уму непостижимо. Немцы шквальным огнём из миномётов и орудий атаковали плот из брёвен, на который мы поставили наши орудия. Волна крутая, холодная, как лёд, и я боялся, что меня смоет в реку. В сорок втором под Сталинградом во время переправы на другой берег в наше судно попал снаряд, и оно стало тонуть. Бойцы прыгали в Волгу и добирались вплавь. А я и тогда не умел плавать, и меня спас старшина Шпак, мой боевой друг по дорогам войны...

— Даже так? — прервал Кольцова Карпов. — Я об этом не знал.

— Он схватил меня своими сильными руками и потащил к берегу, черпая под себя воду. Признаюсь, я в ту пору перетрусил. А на Западном Буге всё обошлось как нельзя лучше, — продолжал майор. — На середине реки в наш плот угодил снаряд, троих артиллеристов убило. — Кольцов тяжко вздохнул. — Мой дивизион потерял три орудия. С плота мы видели, как на берегу, куда мы высаживались, стояли немецкие танки и стреляли из орудий. Наш плот подошёл раньше других, мы мигом стащили с него орудия, развернули их и открыли по врагу огонь. Мои люди, товарищ полковник, сражались как львы! Мы надёжно прикрыли переправу от немецких танков. В том бою нам удалось уничтожить 13 танков, в том числе два «тигра»... — С минуту Кольцов молчал, потом сообщил: — На другой день к вечеру в числе других офицеров мне было присвоено звание майора. Командарм, человек уже немолодой, воевавший под Сталинградом, вручил мне погоны майора и тепло поздравил с победой над врагом. «Будешь ещё так бить фашистов — получишь звание подполковника», — сказал генерал. Я едва ли не до слёз был рад, что на моих погонах засверкало по одной звёздочке...

На столе заворчал полевой телефон. Карпов снял трубку. Ему звонил начальник штаба полка, чтобы узнать, в какое время состоится совещание.

— А вам разве дежурный не передал? — спросил Карпов.

— Передал, — ответила трубка слегка басовитым голосом, — но я решил проверить, не перенесли ли вы его на позднее время, поскольку уезжали в штаб армии.

— Нет, не перенёс. Вам, а также трём командирам дивизионов надо быть на совещании. Я доложу о своей поездке в штаб армии. Вам надлежит срочно дать в тыл армии заявку на снаряды, бутылки с зажигательной смесью и так далее. Ясно?

— Будет исполнено, товарищ полковник! Игорь Михайлович, можно задать вопрос?

— Говори!

— Правда, что вам дают артиллерийскую дивизию, и вы станете генералом?

— Кто тебе это сказал? — проворчал в трубку Карпов.

— А вот этого я вам не скажу, — хохотнул в трубку начальник штаба.

— Пока не ухожу, но разговор старшего чина со мной был. Говорю тебе как своему боевому другу, а не для новых слухов.

Смущённый этим разговором полковник положил трубку на аппарат. Невольно подумал, понял ли майор, сидевший перед ним, о чём его спрашивал начальник штаба полка... А в голове Кольцова в это время родилась своя дума: «Вот и Карпов скоро получит звание генерала, постараюсь поздравить его. Служим-то мы с ним в войсках 1-го Украинского фронта, да ещё земляки, родом из Горького...» Карпов достал папиросы и закурил. Предложил майору, но тот отказался.

— Я ещё не всё вам поведал, Игорь Михайлович, есть у меня к вам вопросы. — Я вас не задерживаю?

— Ничуть! — Карпов улыбнулся. — Ради такой встречи с человеком с того света я готов слушать до вечера. Ты вот что скажи: как тебя «похоронили»?

Майор добродушно улыбнулся, но тут же его лицо посуровело.

— Всё просто, Игорь Михайлович, — начал он. — В глухом селе машину разбомбил «юнкере», и все, кто был в ней, погибли. Так мне потом говорили сельчане, когда меня подобрали на третий день лесник и его жена Катерина. Взрывной волной меня отбросило в канаву у самого леса. Там я пролежал три дня без сознания. На четвёртый день очнулся. Страшно захотелось пить. Видно, недавно прошёл дождь