Книга Империя господина Коровкина - Макс Гришин

что? – передразнил ее Андрей.

– У-у-у-бивать м-м-меня н-н-н-е-е-е-надо…

– Сань! Ну видишь, что происходит?! – Андрей повернулся к Александру. – Не согласна, говорит. Не хочу умирать, говорит. Не справедливо, говорит. Конфликт супружеских интересов получается. Что делать-то будем?

– Её, – повторил он мрачно, – её руби.

При этих словах Кати заплакала еще сильнее. Она что-то говорила, вернее хотела что-то сказать, но плачь не дал ей и слезы, смешиваясь с соплями изо рта и ноздрей закапали на мокрые джинсы.

– А может вторую всё-таки? Ведь эта помоложе и посимпатичнее будет той, Дианы-то. Ведь молодым дорогу надо уступать, а?

– Её! – повторил Александр уже громче и решительнее.

– А, понял! Расходный материал. Типа всегда можешь новую купить…

– Н-не-е-ет… н-н-е-е-е-н-н-адо… – глотая слезы и сопли ревела Кати. – Я… не люблю его… я не хочу быть с ним… их убейте… их всех… я не хочу умира-а-а-ать… Я не винова-а-а-ата ни в чем!

Андрей опустился рядом с ней на корточки. Рукой он поднял вверх ее заплаканное лицо с потекшей тушью, с соплями, которые текли ручьем по подбородку.

– Так зачем ты тогда с ним, если не любишь?

– Я не знаю… я… я…

Андрей с улыбкой прислонил топор к ее горлу.

– Деньги… – простонала она, – только деньги. Я… я вышла за него из-за де-е-енег! Я не люблю его и… и… всю эту семью… Я глупая, я совершала ошибку. Убейте их! И-и-их! Меня отпустите, пожалуйста… Я… на всё готова, я сделаю всё… всё, что скажете… только отпустите!

– А что именно ты готова сделать? Прости, но намеки не моя сильная сторона…

– Всё! Всё готова сделать! – выпалили она на одном дыхании и снова залились слезами.

– Из-за денег говоришь? Продавать себя это глупая затея при любых обстоятельствах, но продавать себя, когда ты уже богат, это верх глупости! Знаешь кто это сказал?

– Н-нет! – Кати покачала головой.

– Уорен Баффет, старикашка из Америки. Инвестор, у которого денег как у самого чёрта, впрочем продажная скотина и жополиз, но жопы, надо признаться, исключительно большие лижет. Но старый хер прав, продаваться за мелочь это вещь неблагодарная. Вот ты скажи мне, скажи только честно. Стоил ли твой новый Айфон, часы эти твои новые, – Андрей кивнул на руку, на которой висели золотые часы, которые подарил Александр ей на день рождения, – того, что дала ты этому старикану взамен? А может дом в Испании или Америке? Может Инстаграмм с фоточками морей и музеев?

– Нет, не сто-о-о-ит. Это ошибка! Я… я ошиблась. Мне не надо ничего этого… ничего… Убейте их… меня не надо!

– Молчи, дура! – зашипел на нее сквозь зубы Александр. Он не поднимал на нее глаза и взгляд его по-прежнему был направлен в отражение лампы в луже.

– Правда не на-а-адо, я ошиблась, ей богу оши-и-и-блась!

– А ты и в бога веришь?

– Верю в бога! Ве-е-ерю!

– В бога веришь, а тело свое продаешь. Сонечка Мармеладова прямо! Только вот Сонечка-то ради нужды телом торговала, детей спасти хотела, а ты за простое яблоко продаешься. Интересно! – Андрей приподнялся и повернулся к Александру. Голос его звучал уже громче. – Ну а вот муженек твой в бога не верит. Не признает ни его, ни закон. Говорит, бога нет, а закон для меня пустое место. Не для господ всё это. Я, говорит, сам себе и закон, и бог. А всё остальные – это так, чернь, грязь под ногами. Так, Саня?

– Не так я говорил, – голос Александра звучал мрачно, но твердо. – Её убей, а нас отпусти. Ты обещал. Денег не пожалеем – дадим сколько захочешь. Всё отдадим, все эти дома, все эти яхты… всё богатство о котором говорил, твоим теперь всё это будет, только… отпусти.

– Саня, Саня, Саня! – здесь Андрей опустился на колени рядом с Александром, опустился прямо в вонючую лужу, нисколько не смущаясь эстетической стороной вопроса. – Не всё в этом мире продается, и не всё покупается! И тот закон, об который ты всю жизнь вытирал ноги, по которому топтался и которым подтирал свою богатую накачанную ботоксом жопу, если ты еще этого не понял, не был придуман для тех, по которым ты ходил! Он был придуман для тебя, и тебя он, прежде всего, защищал! И вычеркивая себя из этого закона, выходя за его пределы, становясь над ним, под ним, сбоку, справа, слева, не важно где, но важно, что вне его, ты оказываешься вдруг там, где царит беззаконие, где царят лишь принципы силы, причем силы физической, в самом ньютоновском понимании этого слова. И тогда, – Андрей ткнул его пальцем в лоб, отчего Александр отдернул голову назад, – и вот тогда ты вдруг оказываешься голым, слабым и хилым существом в мире полном опасностей. И остается у тебя лишь бог, единственная твоя опора и защита в этом мире. Но ты и его, точно так же как и закон, отправляешь на свалку…

– Подожди… подожди… ты не понял, я хочу объяснить тебе что я имел ввиду, мы, то есть… хочу извиниться даже, скорее… – начал было Александр, но как докончить он уже не знал и оборвал фразу в самом начале. Тот Андрей, который сидел рядом с ним в луже дерьма, который держал в руках топор, уже не был тем Андреем, которого привезла несколько дней назад на остров Диана. Это был уже совершенно другой человек, с иной интонацией речи, иным мировоззрением и этот человек, Александр понимал это уже вполне и от этого вести с ним диалог становилось совсем не легко, был в сотни раз опаснее того недалекого гопника, который вылез тогда из машины с бутылкой пива в руке.

– Не надо извиняться, Саня. Обиды нет. В том мире, в котором ты оказался, обиды не существует. Ведь если нет ни закона, ни бога, то и другого ничего нет. Остается только лишь этот дом и эта лужа дерьма у нас под ногами, – при этих словах Андрей поднял руку с пола и провел ею по волосам Александра, – есть только такие как я и остатки твоей недобитой еще до конца семьи!

– Кто ты? – спросил его тихо Александр. – Взялся ты откуда? – он поднял на него взгляд и их глаза встретились. Взгляд этих глаз в этот раз обжег его – умный, пронзительный, жестокий. Он не ответил ему ничего. Он лишь странно улыбнулся, приподнялся и не спеша покинул комнату. Александр так же хотел уйти, но ноги его держала металлическая цепь. Он дернул брючину на провой ноге вверх и увидел, что нога его была прикована к толстой