Книга Ужас Данвича - Говард Филлипс Лавкрафт

Однако близлежащая местность хоть и не несла на себе этого неведомого проклятия, заслуживала не меньшего удивления. Вскоре после основания города на склонах хребтов были возведены главные храмы; судя по рельефам, нынешние странные кубы и выступы завершались тогда фантастическими башнями, вонзавшимися в небеса. Со временем возникли пещеры, и из них сделали продолжения храмов. В позднейшие тысячелетия грунтовые воды размыли все известняковые жилы, так что горы, предгорья, а также равнины у их подножия оказались пронизаны сетью связанных ходами пещер. Скульптурные рисунки рассказывали о подземных исследованиях, о том, как было обнаружено дремлющее в недрах земли стигийское озеро, которого никогда не касались лучи солнца.

Этот обширный темный водоем был, несомненно, прорыт большой рекой, которая текла с запада, с безымянных гор ужаса; в свое время она поворачивала у хребта Старцев к Индийскому океану и после долгого пути впадала туда через Землю Уилкса, между Берегом Бадда и Землей Тоттена. Мало-помалу она подрывала основание известнякового холма на излучине, ответвления ее слились с грунтовыми водами, и подземные пещеры под удвоенным напором превратились в бездонную пропасть. Наконец вся речная вода повернула в недра холмов, а прежнее русло, уходившее к океану, высохло и затем было по большей части застроено. Старцы понимали суть происшедшего, и их неизменно острое художественное чутье подсказало идею: на каменистых склонах по обе стороны нырявшего в вечную тьму потока высечь резные пилоны.

В этой реке, пересеченной некогда красивыми мостами, мы узнали то самое сухое русло, которое проследили с самолета. Река помогала нам ориентироваться, когда мы рассматривали резные изображения, относившиеся к различным периодам долгой и давней истории города; мы даже поспешно, однако довольно старательно, набросали обобщенный план города с основными площадями, зданиями и прочим, чтобы руководствоваться им в дальнейших исследованиях. Вскоре мы уже воссоздавали в воображении ошеломляющую картину, которую можно было застать здесь миллион, десять миллионов, пятьдесят миллионов лет назад, – рельефы поведали нам в точности, как выглядели дома, горы, площади, предместья, какой ландшафт их окружал и какая растительность буйно процветала здесь в третичный период. Наверное, наяву это зрелище было исполнено величия и мистической красоты, и, думая о нем, я даже забывал о страхе и унынии, угнетавших мой дух среди этих нечеловечески древних стен – тяжеловесных, мертвых, чуждых, погруженных в ледяной сумрак. Впрочем, согласно иным рельефам, здешним обитателям тоже был известен этот гнетущий страх: нам часто попадались на глаза мрачные сцены, когда Старцы испуганно отшатывались от какого-то непонятного предмета (скульпторы ни разу его не изобразили), найденного в большой реке. Все указывало на то, что поток, укрытый подвижной сенью саговников и вьющихся растений, принес его с тех самых, страшных западных гор.

Лишь в одном доме относительно поздней, периода художественного упадка постройки мы получили некоторые сведения о надвигавшейся катастрофе, в результате которой город опустел. Скульптурные изображения той же давности наверняка отыскались бы и в других местах, хотя то смутное время отнюдь не располагало к вдохновенному творчеству; да, собственно, вскоре мы и убедились, что таковые существуют. Однако это был первый и единственный рельеф подобного рода, с которым нам удалось ознакомиться воочию. Мы думали продолжить исследования, но, как уже было сказано, обстоятельства вынудили нас поменять планы. Впрочем, эти рельефы были, наверное, одними из последних: предвидя, что город придется оставить, Старцы едва ли продолжали украшать его настенной скульптурой. Последним ударом, разумеется, стало наступление ледникового периода, сковавшего холодом почти всю планету, злосчастные полюса которой и теперь остаются подо льдом. Это же оледенение на другом конце Земли погубило легендарные страны Ломар и Гиперборею.

Трудно указать точные годы, когда похолодание охватило Антарктику. Сегодня мы считаем, что ледниковые периоды начались 500 тысяч лет назад, но, возможно, полюса это бедствие посетило еще раньше. Все численные оценки отчасти гадательны, однако похоже, что позднейшим упадочническим рельефам менее миллиона лет и что город опустел намного ранее, чем 500 тысяч лет назад, то есть еще до начала плейстоцена.

В поздних рельефах заметно, как поредела повсюду растительность, как жизнь все больше сосредоточивается в городской черте. В домах появляются отопительные приборы, путники зимой кутаются в ткани. Затем мы заметили серию картушей (ими часто прерывался ленточный рисунок поздних рельефов), изображавших, как ширилась миграция Старцев в ближайшие более теплые убежища: в подводные города за дальним берегом, в полые холмы, откуда сеть известняковых пещер вела к соседней черной пучине подземных вод.

Под конец, видимо, основная масса колонистов устремилась в подземную пучину. Несомненно, отчасти это объяснялось тем, что данная область по традиции считалась священной, однако решающую роль, по-видимому, сыграли другие причины: здесь Старцы могли посещать храмы, которыми были усеяны горы, и пользоваться городскими постройками как летним жильем, а также как базой для тех, кто работал в копях. Чтобы наладить связь между новыми и старыми жилищами, были усовершенствованы дороги, в том числе пробито в горах множество туннелей, спрямивших путь от древней метрополии к черной пучине; их входы, за которыми всегда следовал крутой спуск, мы со всем тщанием нанесли на составленный нами схематический план города. Обнаружилось, что по крайней мере два из этих туннелей были расположены не столь далеко от нас, на границе города и гор: один – в четверти мили по направлению к высохшему речному руслу, другой – в полумиле в противоположной стороне.

Пучину, похоже, кое-где обрамляли берега, но Старцы построили свой новый город под водой – явно из расчета, что там температура стабильней и выше. Дно подземного моря находилось на очень большой глубине и обогревалось за счет тепла земных недр, и жить там можно было бесконечно долго. Опять же согласно нашим предположениям, звездоголовые легко приспособились к эпизодической или даже постоянной жизни под водой, предусмотрительно позаботившись о том, чтобы их жабры не атрофировались. На многих картинах показывалось, как они навещают своих подводных родственников, как ныряют на глубокое дно главной реки. Тьма в пещерах их тоже не смущала, ибо они привыкли к долгой антарктической ночи.

Несмотря на упадок художественного мастерства, их поздние рельефы производят большое впечатление: это настоящий эпос, повествующий о строительстве нового города на дне подземного моря. Старцы подошли к этой задаче научно: в недрах гор добывали нерастворимую породу, из ближайшего океанского города пригласили опытных мастеров подводного строительства. Эти мастера доставили все необходимое для нового предприятия: клеточную ткань для выращивания шогготов, которым предстояло поднимать грузы и затем служить в пещерном городе тягловым скотом, и протоплазменную массу для получения фосфоресцирующих организмов.

В конечном счете на дне стигийского моря вырос величественный мегаполис, архитектурой очень схожий с верхним городом, причем мастерства его строителей почти не коснулся упадок, потому что в основе их действий лежали строгие математические расчеты. Свежевыведенные шогготы достигли гигантских размеров при достаточно высоком уровне интеллекта: рельефы свидетельствовали о том, что они с поразительной быстротой понимали и исполняли команды. Они, по-видимому, переговаривались со Старцами, подражая их голосам, которые – если прав был бедняга Лейк, производивший вскрытие, – перекрывали большой диапазон частот и походили на музыкальный свист; управляли шогготами большей частью посредством устных приказов, не прибегая, как в прежние времена, к гипнотическому внушению. Тем не менее шогготов держали под жестким контролем. Фосфоресцирующие организмы удовлетворяли потребности в свете, успешно заменяя привычное полярное сияние.