Книга Правила первокурсницы - Аня Сокол

«Так», — хотелось ответить мне. — «Именно так».

Мы ничего не знали о закрытии разлома и о том, какой ритуал не завершили. Но кое-кто знал. Например, тот в чьи черные глаза я сейчас смотрела. И тот, кто был пленником этой черноты. Вот если бы могли спросить…

Пораженная внезапной мыслью я вгляделась во тьму и заговорила, но не с демоном, а с тем чье тело он надел. Когда Гэли закричала: «мама», ее услышали. Возможно, есть шанс и у меня. У всех нас.

— Мы не знаем, но знаете вы. — Я оперлась о каменную голову змея. — Помогите нам, государь, — попросила я. — Помогите пока не поздно. — Я бросила взгляд на дыру в потолке, луны все еще были там. Пока были.

— Видит разлом, я пытался сохранить им жизнь. — Князь встал и схватил меня за плечо. — Никто не сможет сказать, что я немилосерден.

«Он не знает такого слова», — сказал кузен, сидя в камере.

— Арирх!

— Государь? — тут же откликнулся одержимый, у его ног неподвижно лежала жрица.

— Не разговаривай с этой тварью, Ивидель! — раздался голос Альберта.

Я повернула голову и увидела, что кузен и герцогиня тоже проиграли свой бой. Железнорукий лежал на полу, его держали сразу двое одержимых. А тот, что походил на писаря, прижимал к себе Дженнет, нарочито грубо прижимал, не давая вырваться, чему немало способствовал нож у ее бока.

— Я никуда не сбегу, — процедила герцогиня.

— Позвольте вам не поверить, — ответил одержимый в фуражке.

Демоны действительно перестали играть с нами. И пусть многие из них сбежали, осталось еще достаточно, чтобы научить уму разуму нескольких неразумных учеников.

— Чересчур правильного орла в каземат, железнорукого и волка убить, с остальными поступайте по своему усмотрению, — отдал приказ затворник.

— А леди Астер? — Арирх перевел взгляд на меня.

— А леди Астер отправиться в мои покои. Завтра я торжественно «верну» ее родным и как ее спаситель попрошу руки.

— Позволено ли мне будет узнать о судьбе мисс Цецилии? — Еще один краткий взгляд на этот раз на степнячку.

— А мисс Цецилию вышвырни вон, убей, возьми себе. Мне без разницы, лишь донеси до нее мысль, что она больше никогда не увидит своего Северина. — Имя правителя демон произнес с нескрываемой насмешкой. И пусть он говорил одержимому, но предназначались эти слова степнячке.

— Конечно, ты же нашел себе новую жертву, — проговорила целительница, когда Арирх шагнул к ней. — Пусть так, я уйду, но сперва… Северин, — позвала она, и государь едва заметно дернулся, — поцелуй меня на прощанье, — закончила женщина, шагнула к трону и повторила просьбу: — Один поцелуй. — А потом закрыла лицо руками.

Я едва слышно вскрикнула, потому что затворник с такой силой сжал мне предплечье, словно хотел сломать.

— Не в моих правилах отказывать в последнем желании, — проговорил затворник равнодушно. Цецилия опустила руки и сделала еще один шаг, оказываясь почти вплотную к нам. Ко мне. И пусть она смотрела только на князя и пусть в ее глазах смешивались отчаяние и надежда. Но руки… Ее ледяные пальцы коснулись моих. Всего на миг я ощутила гладкость стеклянного пузырька.

— Осторожнее! — скорее по привычке, нежели по необходимости выкрикнул Арирх. Уверена, он повторил это предупреждение мысленно, но ведь так трудно удержаться, будучи человеком. Люди были пленниками демонов, но и демоны были пленниками людей. — Она передала Астер какую-то склянку!

Князь дернул меня за руку и отшвырнул в сторону. Я едва смогла устоять на ногах. Арирх тут же бросился вперед. У меня был всего лишь миг, до того как одержимый вывернул мне кисть и заставил разжать пальцы. Пузырек упал мужчине на ладонь.

— Что там? — спросил затворник.

— Какая-то гадость, — ответил Арирх, выдернув пробку и понюхав горлышко.

— Средство для чистки серебра, — честно ответила я.

— Неважно, — потеряв интерес к пузырьку, Арирх швырнул его в сторону. Раздался звон стекла, и светлая жидкость разлилась неподалеку от неподвижной руки Вьера.

— Хотела отравить меня? — деловито поинтересовался затворник без всякой злости, а скорее с каким-то одобрительным интересом.

Цецилия не ответила.

— Хорошая попытка. А все хорошее обычно принято вознаграждать. Ты просила поцелуй? — Князь схватил степнячку за руку и притянул к себе. — Что ж ты его получишь.

Он обхватил затылок целительницы рукой и прижался к губам молодой женщины.

— Меня сейчас стошнит, — честно предупредил Альберт.

Это был нарочито грубый поцелуй, предназначенный причинить боль, нежели доставить удовольствие. И не только степнячке. По подбородку целительницы потекла темно- коричневая капля. Я даже подумала, что демон ее укусил, а потом…

Князь отпрянул, словно кот увидевший капкан.

— Что ты натворила?! — выкрикнул он, и коричневая жидкость окрасила его губы.

Я коснулась пузырьков на поясе. Их количество не изменилось. Изменилось наполнение, на том месте, где был прикреплено средство для чистки серебра, теперь находился другой пузырек. Когда Цецилия передала его, у меня был лишь миг, один удар сердца, для того чтобы поменять сосуды.

«Не обязательно иметь оружие, чтобы угрожать», — сказала как-то Цецилия. А я бы еще добавила, что угрозы, лишают твое оружие половины силы.

Целительница успела набрать в рот вытяжку из коры лысого дерева, хоть в тот миг, я и не знала, что она решится на такое, я просто хотела спрятать пузырек. Никто не должен был знать, чем он наполнен, никто не должен был знать, что он пуст. И у меня получилось поменять пузырьки, хоть и очень боялась, что стекло выскользнет из рук. Но оно не выскользнуло. А степнячка поцеловала князя. Поступок на грани фола.

Затворник сделал шаг назад, его глаза налились тьмой разлома, а потом она выплеснулась на мрамор, поползла по полу и втянулась в черную ломаную линию.

Князь упал на четвереньки и замотал головой, словно норовистый осел. Цецилия пошатнулась и медленно осела на пол, словно это ее не держали ноги, а не меня.

Похожий на писаря демон вдруг опустил нож, который прижимал к боку Дженнет. А потом и вовсе отступил. Герцогиня тут же бросилась к Альберту, расталкивая удерживающих его демонов, но те смотрели только на князя и даже не отреагировали на ее удары.

Дрожа всем телом, государь поднял голову, его глаза были светлыми, почти прозрачными и в это прозрачности без труда читались боль и растерянность — обычные человеческие эмоции.

— Убирайтесь! — прохрипел князь. Теперь уже настоящий князь. Он протянул дрожащую руку Цецилии. Степнячка схватила его ладонь и вдруг разрыдалась. — Я сказал, убирайтесь! — повторил свой приказ государь, словно еще сохранил право приказывать демонам, и в устремленном на Арирха взгляде я видела отражение этой уверенности. — Или отправитесь обратно в разлом.