Книга Мистические культы Средневековья и Ренессанса - Владимир Ткаченко-Гильдебрандт

Обе шкатулки, о которых идет речь, почти одинаковые по размерам. Шкатулка из Эссаруа, единственная обладающая крышкой, имеет около 25 сантиметров своей наибольшей длины, почти 19 сантиметров ширины и 13 сантиметров высоты, не включая крышку. Если она на самом деле принадлежала Тамплиерам, то трудно поверить, чтобы служила другой вещи, кроме хранения вервия, ибо идолы должны были быть слишком большими, чтобы содержаться в столь тесном пространстве; в противном случае они бы не смогли произвести эффекта ужаса, о котором свидетельствует большинство показаний. Тем не менее, известно, что существовали идолы разных размеров. Свидетель говорит об одном маленьком идоле из меди, которого посвятитель снял со своей груди и показал профессу. Но самая обыкновенная величина могла быть размером с человеческую голову[1084]. Стало быть, из только что упомянутого свидетельства получается, что кроме разложенной на алтаре эмблемы, имелись более мелкие, которых посвященные носили на себе: они служили показательным знаком их ереси, как христианам служил священный знак их веры[1085].

Две шкатулки из старой коллекции де Блакаса (мы говорим старой, поскольку сегодня она уже рассредоточена) сделаны из известнякового камня и снабжены надписями и барельефами. На крышке шкатулки из Эссару изображен андрогинный персонаж, обладающий одновременно бородой и свисающими женскими грудями. Убранный зубчатой короной Кибелы, он поднимает обеими руками вытянутые цепи. Возле его головы находятся солнце и луна, а у его ног – череп, звезда и пентаграмма. Звезда является никак не пятилучевым светилом Пифагора, которую ученики философа должны были рассматривать каждый день на восходе как символ постоянства и чистоты, но звездой Гностиков с семью лучами, выражающими семь первых эманаций божества. Вокруг этой фигуры простирается надпись арабскими письменами. Шкатулка из Вольтерры несет на одной из своих больших сторон аналогичную надпись, хотя и менее полную. Наконец, тождественные надписи, по крайней мере, по словам фон Гам-мера, можно прочесть на шкатулках из Имперского кабинета в Вене. Поначалу мы займемся данными надписями.

Герцог де Блакас поручил сделать с двух шкатулок литографии и отправил их фон Гаммеру, который, вспомнив о полемике, опубликовал в 1832 году подробную интерпретацию данных артефактов, где сблизил их уже с описанными им и находящимися в Вене. Согласно ему, одни и другие принадлежат к сообществам Средневековья; характер скульптур и букв предстает особенностью артефактов XIII-го столетия. Надписи, как на венских, так и на парижских предметах, представляют собой те же самые неправильности: неуверенные черты, беспорядочность слов, путаница и перестановка букв, – все это может ввести в заблуждение переводчика и открывает путь для произвольностей самых крайних интерпретаций, находящегося там. Данные недостатки фон Гаммер приписывал частично невежеству западных граверов, воспроизводивших эти надписи в соответствии с текстом, которого они не понимали[1086], и частично намерению утаить истинный смысл от профанов, даже от тех, кто, умея читать по-арабски, не были посвящены в секрет учения.

Подобные испорченные надписи должны были с готовностью соответствовать тому, что от них требовалось. Итак, понадобилось для торжества бафометических фигур, чтобы андрогинный персонаж, изображенный на крышке шкатулки из Эссаруа, носил имя Мете, которое входит, по мнению немецкого ориенталиста, в состав слова Бафомет. Невежество гравера произвольно переставляло буквы; знание фон Гаммера их поставило на место с большей произвольностью, и благодаря всем видам усилий и сочетаний он достиг получения из надписи формулы, которую мы спешим воспроизвести и которую он вложил в уста Мете. Это имя представляет собой высшую значимость, поскольку является связующей нитью шкатулки из Эссаруа с Бафометом, и благодаря последнему с Тамплиерами; это имя в надписи было просто написано TE. M., будучи достигнутым только посредством прибавления одной буквы, переставляя и возвращая другие, поставив тем самым слово, изготовленное из всяких частей, на место, которого оно в тексте не занимает. Связанный с древностями ориенталист из музея Левра, коего мы упросили заняться данной надписью, считает, что она не несет в себе никакого значения, и что в ней можно прочесть почти все, что заблагорассудится. Слова Zonar, завершающего восстановленную фразу, согласно правилам арабской грамматики, не существует, следующее за ним только в воображении фон Гаммера, и оно здесь то же самое, что и слово Мете.

Как бы то ни было, вот смысл, приписываемый надписи: «Пусть Мете, заставляющая произрастать, будет превознесена! Наш источник – это я с семью другими. Ты, кто отрекаешься, стань нечестивым распутником»[1087]. Надпись шкатулки из Вольтерры содержит лишь часть этой формулы, тем самым представляя собой неполное средство подтверждения. Но справедливости ради скажем, что на нескольких сосудах и шкатулках из Имперского кабинета Вены обнаруживаются надписи, почти подобные надписи со шкатулки из Эссаруа, правда, все некорректные, все представляющие опущения и перестановки букв, все несущие те же самые вольности в интерпретаци, все пораженные теми же самыми подозрениями.

Поклонение божеству, заставляющему произрастать землю[1088], отречение, приглашение к самому постыдному разврату, в чем на самом деле обвинялся Орден, дозволяя его своим членам, – вот соответствия, которые обнаружил австрийский ориенталист между этой формулой и ересью, вменяемой Тамплиерам. Он увидел в ней пародию на христианское песнопение: Cantate laudes Domini. В действительности арабское слово, соответствующее латинскому слову cantate читается внизу андрогинной фигуры, изображенной на крышке шкатулки из Эссаруа, и формула предваряется словом Yallah, Господи! Оно и поныне на устах у всех Арабов. Значит, это слово в точности то, которое объявил Тамплиер Рамонд Рубеи, услышав его из уст начальника, когда последний лобызал подножие идола, где изображалась фигура Бафомета[1089].