Книга Влияние морской силы на историю. C предисловием Николая Старикова - Альфред Тайер Мэхан

Хотя вести о мире, посланные Юзом де Бюсси, опирались только на неофициальные письма, они все-таки были слишком определенными, чтобы можно было оправдать продолжение кровопролития. Представители правительств обеих наций в Индии вступили между собой в переговоры, и военные действия прекратились 8 июля. Два месяца спустя, в Пондишери, дошли до Сюффрена и официальные депеши. Его собственные отзывы о них достойны цитирования их здесь, так как они показывают, в каком угнетенном состоянии он находился, играя такую благородную роль: «Хвала тебе, о господи, за мир! Ибо было ясно, что в Индии, хотя мы и имели средства временно предписывать закон, все было бы потеряно. Я с нетерпением жду ваших приказаний и горячо прошу вас позволить мне уехать отсюда. Одна только война может сделать переносимой утомительность некоторых вещей».

6 октября 1783 г. Сюффрен наконец отплыл из Тринкомале во Францию, сделав остановку в Иль-де-Франсе и у мыса Доброй Надежды. Путешествие его на родину протекало среди непрерывных и самопроизвольных оваций. В каждом посещавшемся им порту он пользовался самым лестным вниманием со стороны людей всех классов и всех наций. Что особенно радовало его, так это чествование его английскими капитанами. Это вполне понятно: никто другой не завоевал такого права на его уважение как воины. Ни в одном столкновении между Юзом и Сюффреном, кроме последнего, у англичан не было более двенадцати кораблей; но шесть их капитанов сложили свои головы, упорно сопротивляясь его усилиям. В то время, когда Сюффрен находился у мыса Доброй Надежды, отряд из девяти кораблей Юза, возвращаясь с войны, стал на якорь в гавани. Капитаны их, во главе с храбрым коммодором Кингом (капитан Exeter), поспешили посетить адмирала. «Добрые голландцы приняли меня как спасителя, – писал Сюффрен, – но между почестями, которые особенно польстили мне, ни одна не доставила мне больше удовольствия, чем признание моих заслуг и уважение, засвидетельствованные мне англичанами, находящимися теперь здесь». По прибытии его на родину он был осыпан наградами. Оставив францию капитаном, он возвратился туда контр-адмиралом; и немедленно затем король учредил четвертое вице-адмиральство – специальный пост, занимавшийся Сюффреном и упраздненный после его смерти. Такими почестями он был обязан только самому себе; они были данью его неутомимой энергии и гению, проявившимся не только в боях, но и в той стойкости, с которой он всегда оказывался на высоте положения, среди всех затруднений, создававшихся тяжелыми лишениями и неудачами.

Как в общем руководстве операциями, так и на поле битвы под огнем неприятеля эта величавая решимость была отличительной заслугой Сюффрена, и там, где она соединялась с ясным и безусловным убеждением его в необходимости преследовать и разбить неприятельский флот, особенно рельефно проявлялись главные черты его воинского характера. Упомянутое убеждение было светом, им руководившим, а величавая энергия – духом, его поддерживавшим. Как тактик он часто оказывался несостоятельным, не умея принудить корабли своей эскадры к единообразию и стройности действий и маневрирования, и вероятно сам допускал, даже с некоторым презрением, справедливость критики его в этом отношении. Верно или нет, что он охарактеризовал тактику, – понимая здесь тактику элементарную, или эволюционную, – как покрывало робости, – нельзя не сказать, что его действия делают это правдоподобным. Такое презрение, однако, небезопасно даже и для гения. Обеспечение единообразия и точности в совместных передвижениях кораблей эскадры слишком необходимо для развития полной силы ее, чтобы ему можно было не придавать особого значения; оно необходимо для того сосредоточения усилий, к которому Сюффрен справедливо стремился, но которое он не всегда подготавливал предшествовавшими диспозициями. Как ни парадоксально это звучит, несомненно справедливо то, что только флоты, способные совершать правильные движения, могут позволить себе иногда отрешаться от них; только от капитанов, изучивших в учебных плаваниях переменные фазы боя, можно ожидать способности быстро использовать возможности независимых действий на поле сражения. Гоу и Джервис должны были подготовить путь для успехов Нельсона. Сюффрен ожидал слишком многого от своих капитанов. Он имел право ожидать больше, чем они дали ему, но не той способности быстро разбираться в положении и не той крепости нервов, которые даются человеку, за исключением лишь немногих фаворитов природы, только как результат практики и опыта.

Тем не менее он был великим человеком. Если мы учтем все его недостатки, то за ним все-таки останутся героическая настойчивость, отсутствие страха перед ответственностью и опасностью, быстрота действий и гений, безошибочная интуиция которого позволила ему порвать с традициями и обеспечить своему флоту ту главную роль, которая приличествует ему, тот наступательный образ действий, который приносит обладание морем через уничтожение флота неприятеля.

Если бы он нашел в своих помощниках такие же готовые орудия, какие нашел для себя Нельсон, то эскадра Юза почти несомненно была бы уничтожена, пока она еще была слабее французской, и прежде, чем к ней могли бы прибыть подкрепления; а за уничтожением английского флота едва ли бы могло не последовать и прекращение сопротивления на Коромандельском берегу. Какое влияние это оказало бы на судьбу полуострова или на условия мира, об этом, конечно, можно только догадываться. Сам же Сюффрен надеялся, что результатом завоевания превосходства в Индии мог бы быть славный мир.

Никаких дальнейших возможностей отличиться на войне Сюффрену больше не представлялось. Последние годы его жизни были проведены на суше, где он занимал почетное положение. В 1788 г., при возникновении затруднений с Англией, он был назначен командующим большим флотом, вооружавшимся в Бресте; но прежде чем он мог оставить Париж, он внезапно умер, 8 декабря, на шестидесятом году жизни. В то время, кажется, не возникло никакого подозрения, что его смерть не была вызвана естественными причинами, так как он был человеком чрезмерно тучным; но много лет спустя прошел, по-видимому, достаточно обоснованный слух о том, что он был убит на дуэли, возникшей из его официальной деятельности в Индии. Его старый противник на поле битвы, сэр Эдвард Юз, умер в глубокой старости в 1794 г.

Глава XIII. События в Вест-Индии после взятия Йорктауна. – Столкновение де Грасса с Гудом. – Морское сражение у островов Святых (Saints). – 1781–1782 гг.

Сдача Корнуэлля ознаменовала окончание активной войны на американском континенте. В действительности исход войны был решен в тот день, когда Франция посвятила свою морскую силу поддержке колонистов; однако, как нередко случается, отличительные черты периода воплотились в одном замечательном событии. С самого начала военный вопрос, благодаря физическим свойствам страны, – длинной береговой линии, изрезанной глубоко вдающимися бухтами, и обусловленной этим большей легкости передвижения по воде, чем по суше, – зависел от господства на море и от уменья воспользоваться этим господством. Именно отсутствие такого умения со стороны сэра Вильяма Гоу в 1777 г., когда он двинул свою армию к Чезапику, вместо того чтобы поддержать наступление Бургойна, открыло путь к поразительному успеху его противника при Саратоге, когда пораженная Европа узнала, что шесть тысяч регулярных войск сдались отряду провинциалов. В течение последовавших затем четырех лет, до сдачи Йорктауна, чаши весов колебались в зависимости от того, чей флот появлялся на сцене, и поддерживали ли английские военачальники связь с морем или удалялись далеко от него. Наконец, когда наступил кризис, все оказалось в зависимости от вопроса, какой флот, английский или французский, появится раньше на арене борьбы, и от соотношения их сил.