Книга 50 знаменитых самоубийц - Елена Кочемировская

1 апреля 1925 г. у М. Цветаевой рождается сын Георгий, который получил семейное прозвище Мур.

Основным событием ее литературной судьбы в эмиграции стал роман – неясно реальный или выдуманный – с неким К. Родзевичем («Будь! Не отдавай меня без боя! Не отдавай меня ночи, фонарям, мостам, прохожим, всему, всем. Я тебе буду верна. Потому что я никого другого не хочу, не могу (не захочу, не смогу). Потому что то мне дать, что ты мне дал, мне никто не даст, а меньшего я не хочу. Потому что ты один такой»). Были и знаменитые цветаевские любовные «романы в письмах», заканчивавшиеся для нее трагедией непонимания (с Вишняком, Бахрахом, Иваском и Штейгером): все эти мужчины в конце концов были вынуждены прервать свою корреспонденцию с ней. Почему? Да потому, что все до единого поэтические знаки внимания со стороны мужчин Марина Цветаева всегда воспринимала как любовное внимание к ней как к женщине, даже когда его не было (Бахрах, например, написал позитивную рецензию на творчество поэтессы, Штейгер и Иваск прислали ей восхищенные и благодарные письма). Кроме того, был эпистолярный и поэтический роман-диалог с Борисом Пастернаком и немецким поэтом Марией-Райнером Рильке, пушкиноведческая проза, публичные чтения…

Большинство из созданного в те годы так и осталось неопубликованным. Последний прижизненный авторский сборник Цветаевой «После России» вышел в Париже весной 1928 г.

В 1935 г. у Марины Ивановны произошел конфликт с дочерью, и та ушла из дому, а 15 марта 1937 г. вообще уехала в Советский Союз. 10 октября Францию покинул Эфрон, который к тому моменту уже несколько лет работал на НКВД (милый, чуткий, ранимый, «необыкновенный» Сережа уже шесть лет страстно хотел вернуться в Россию, но условием его возвращения стало сотрудничество с «органами»). В результате он оказался замешан в политическое убийство и бежал из Франции в СССР.

В ноябре 1937 г. французская полиция вместо исчезнувшего Сергея Эфрона арестовала его жену Марину Цветаеву и стала ее допрашивать. Поэтесса, которая только на допросе узнала о том, что ее муж с 1931 г. является агентом НКВД и организатором убийства Игнатия Рейсса, начала читать свою поэму «Молодец», написанную в 1924 г. Сюжет первой части поэмы таков: у девушки Маруси появляется жених-чужак. Мать девушки советует ей узнать, где он живет, намотав петельку на пуговицу и выследив путь жениха по ниточке домой. Ниточка приводит Марусю на кладбище, где ее жених… грызет покойника, оказавшись упырем. Позже он предупреждает Марусю, что загрызет ночью ее брата, если она не остановит его, сказав правду о том, что видела его на кладбище, назвав по имени (т. е. упырем) и осенив крестом. Маруся не выдает жениха, и он загрызает ее брата. На следующую ночь он предупреждает ее, что если она не остановит его, он загрызет ее мать. Маруся его не останавливает. На третью ночь он приходит к ней, выпивает ее кровь, и Маруся умирает. «Его искренняя вера могла быть обманута, но моя вера в него остается непоколебленной», – заявляет напоследок Марина Цветаева полиции. Потрясенные полицейские отпустили ее, но поэтессе пришлось перебраться с насиженного места в другой район Парижа, чтобы скрыться от окружавшего ее презрения. Только две семьи в Париже продолжают общаться с ней. В течение долгих восемнадцати месяцев Марина голодала и скрывалась с Муром от знакомых в дешевой гостинице. Она очень постарела и похудела. Находясь в состоянии отчаяния и усталости, она почти не могла писать больше писем. Но главное, она перестала писать стихи.

Возникает вопрос: действительно ли Марина Цветаева не знала о деятельности своего мужа? Ответ не так прост. С одной стороны, что еще она могла предполагать, если он нигде не служил, но каждый месяц приносил домой несколько тысяч франков жалованья? И потом, как считает Ирма Кудрова, у Цветаевой была связь с Советским Союзом после Сережиного исчезновения: получила же она инструкции о том, как ей действовать дальше и как добраться до Москвы. А с другой стороны, она настолько мало интересовалась «земным» вообще и реальностью собственного мужа в частности, что вполне могла оставаться в неведении относительно источников дохода. Она настолько была поглощена собой, своими собственными переживаниями и своим творчеством, что ее это просто не интересовало.

Марина подала в Советское посольство прошение о возвращении в СССР, как бы выполняя данное когда-то мужу обещание: «Если Вы только живы, я буду ходить за вами как собака до конца своих дней». Когда-то именно эти слова она написала мужу, передав послание через Илью Эренбурга и не зная, жив ли Сергей.

18 июня 1939 г. Марина с Муром прибыли в Москву. Здесь она узнала, что ее сестра Анастасия с 1937 г. находится в ссылке (только в 1959 г. она была реабилитирована). Сбежав из Франции, С. Эфрон поселился на даче в Болшеве (Подмосковье), где, практически не выходя из дому, получал регулярное жалованье – до самого ареста, вскоре после которого его расстреляли (Цветаева об этом так и не узнала). Туда же, в Болшево, направилась и Марина с сыном.

Приезд Марины Ивановны изменил обстановку в доме, внеся напряженность, поскольку она была совершенно не приспособлена для сосуществования с другими людьми. Цветаева постоянно находила в невинных поступках окружающих следы направленного против нее заговора, после чего происходили мелодраматические уверения в том, что ее любят и чтут.

А еще она читала свои стихи… Вся поэтесса была как бы выполнена в серых тонах – коротко стриженные волосы, лицо, папиросный дым, платье и даже тяжелые серебряные запястья – все было серым. Всем своим видом она бросала вызов, как будто утверждая, что за каждый стих готова платить жизнью. Цветаева читала, как на плахе, хоть это и не идеальная позиция для чтения стихов. Стихи были необычайны, но чтением дело и ограничивалось – их не публиковали.

А потом начались аресты: 27 августа 1939 г. забрали Ариадну; 10 октября – Сергея. Из протоколов допросов в Бутырской тюрьме известно, что через месяц после ареста под воздействием пыток Аля дала показания против любимого отца, признав его французским шпионом. Но известно также, что больной туберкулезом, слабый, избитый, психически больной, галлюцинирующий Сергей Эфрон ни разу не признал себя виновным, никого не оклеветал и, жалея, даже пытался поддерживать предавших его людей на очных ставках. Существует также тюремная легенда о том, что когда его вызвал на допрос Берия, то был настолько возмущен непреклонностью слабого и больного Эфрона, что в ярости застрелил его прямо в своем кабинете.

В начале ноября М. Цветаева с сыном покидают Болшево и уезжают в Голицыно (Подмосковье). Марина занята передачами для Сергея Эфрона в Бутырскую тюрьму, пишет письма Берии с просьбами принять участие в судьбе ее мужа и дочери, добиться их освобождения. Естественно, безрезультатно… После Сережиного ареста она пережила еще несколько романов в Голицино (в том числе увлечение Таней Кваниной) и позже в Москве (с молодым Арсением Тарковским), закончившихся, как обычно, плачевно.

В июне 1940 г. Цветаевой приходится уехать из Голицына, она остается фактически на улице. В августе поэтесса почтой отправляет телеграмму в Кремль: «Помогите мне я в отчаянном положении, писательница Марина Цветаева». Ей дают комнату, и она живет там с сыном до начала войны. Поэтесса подбирает стихи для сборника в надежде издать его, но дело заканчивается разгромной рецензией, обвинениями в безыдейности творчества, а это означало, что Марина Ивановна может ставить крест на своей поэтической карьере. Все это время она занимается переводами, но они практически не приносят денег.