Книга От чужих берегов - Андрей Круз

На этот раз лодка шла неторопливо, держась середины реки. Интересно, куда и зачем они ходили? Хотя какая нам теперь разница?

Я разглядывал людей на мостике уже через мощный «льюпольд», стоявший на винтовке М-25 – той самой, что взял трофеем и из которой пока ни разу не выстрелил. Хотя среди всего, что у нас было на вооружении, она вполне проходила по разряду «вундерваффе» – считай, аналог той же СВД. Ну почти: в «драгуновке» патрон помощнее все же.

Снайперка крепко и уверенно стояла на сошках, пристроившись на покрытой ковром палубе главного салона, в котором я занял позицию между диваном и массивным столом, вознамерившись вести огонь через открытую дверь, если дойдет дело до драки,– так меня не сразу вычислят, а с такой оптикой и таким калибром за это время я много бед натворить успею.

«Азимут», к моему большому недовольству, заметно сбавлял ход, а люди на мостике явно смотрели в сторону марины, что-то при этом обсуждая и размахивая руками. Неужели сюда и намылились? Вот не было печали, а? Тогда за каким чертом мы укрылись именно в этом яхт-клубе? Других мест больше нет, что ли? Ай-ай-ай, как неудачно получилось… И что теперь делать?

Укрыться. Замереть. И увидеть, как они находят заправленного «Проныру», на котором складированы все наши запасы? Стрелять? Если откроем огонь, то мы их наверняка отпугнем. Пусть даже никого не свалим, но они уйдут – не слишком радостно на фибергласовой яхте находиться под обстрелом. На штурм не отправишься.

А вот дальше что? Если они уйдут вниз по течению, откуда и пришли, то могут оказаться у нас на пути. Отсюда, из укрытия, нам есть что противопоставить, а вот с воды… Там никаких шансов. Одна неудачная очередь из автомата – и мы лишимся двигателя, например. Или просто с берега, из пулемета… кто стрелял из крупнокалиберного недавно?

Тогда что получается? Валить их наглухо? Подпустить ближе и прямо на входе в марину забросать гранатами? Не пойдет: стрельба с такого расстояния чревата случайностями, укрытия у нас нет. Если бить, то из винтовок, прямо сейчас, отягощая их ранеными и выбивая тех, кто может вести ответный огонь, вынудить уйти на базу, или где там они прячутся, отбить желание гоняться? Или, точнее, возможность гоняться?

Вон они все как на ладони, только крестик «мил-дот» подводи и жми на спуск… да вот не получается как-то. А за что, вот вопрос? Что они нам сделали? Ничего. То есть совсем ничего. Выглядят опасно? А мы как выглядим? Я не знаю, но тоже не кролики пасхальные. Нас за это надо отстреливать?

Связь… попробовать установить с ними связь… и что? Что сказать-то? «Место занято, идите в другую марину»? А почему бы и нет? Пошлют нас куда подальше – тут и повод дадут. И тогда… тогда я сумею переступить через порог допустимого. Почти наверняка. Если первый выстрел будет от них, то точно сумею. А сейчас не выйдет. Я это чувствую, осознаю и просто знаю – не смогу стрелять первым, ни за что.

Выдернул рацию из разгрузки, быстро погнал ее по каналам, зачастив скороговоркой:

– «Азимут» возле яхт-клуба «Линкольн-Харбор», отвечайте… «Азимут» возле яхт-клуба «Линкольн-Харбор», отвечайте… «Азимут» возле яхт-клуба «Линкольн-Харбор», отвечайте…

Повезло: они откликнулись уже на третьем канале – создавать свои собственные трехзначные им в голову не пришло, или просто общедоступные слушали. Чей-то странно визгливый мужской голос крикнул в эфир в ответ:

– Чёзадела, мужик? Ты кто такой?

– Яхт-клуб, в который вы сейчас следуете, занят. В случае приближения будем вынуждены открыть огонь на поражение.

Мне было хорошо видно, как засуетились люди на мостике. Не в панике, отнюдь,– похоже, что избыток травяного дыма в голове придал всем черным с «Азимута» неуместной храбрости. А может, что покрепче они употребили, почему бы и нет, кто им может помешать?

Один из черных ухватил «калашников» каким-то странным способом – словно собираясь выжимать его, как штангу, и выпустил длинную очередь в нашу сторону, подняв оружие над головой,– сначала попав в бетонный пирс, а потом в белый свет как в копеечку: автомат закрутило отдачей, и было хорошо, что пули не ударили по своим. Стоящие вокруг него homies в восторге замахали руками, словно снимаясь в рэп-клипе, и разорались, как обезьяны в виварии.

У меня даже палец на винтовочном спуске не дернулся – настолько все это выглядело глупо и настолько нам ничем не угрожала такая стрельба.

– Повторяю в последний раз,– сказал я в рацию,– яхт-клуб занят нами, вам здесь делать нечего. Рекомендую вам идти дальше, или будет открыт огонь на поражение.

Я уже понял, что они никуда не уйдут. На их месте я бы ушел – добра вокруг много, как и яхт-клубов – зачем нарываться на конфликт,– но они уходить не станут. Тут и наркотный угар, и глупость, и непонимание ситуации, и желание выпендриваться друг перед другом: полный букет.

Так и вышло: на этот раз они сыпанули из всех стволов. Разом. Пули хлестнули по фибергласовым стенкам «Крыла бури»: негры целились в самую большую лодку, хоть нас пока явно не замечали. Только один из них стрелял нормально, с упора, с борта верхнего мостика, остальные «держали стволы круто», выпуская в неизвестном направлении десятки пуль.

Я закрыл глаза на секунду, вздохнул глубоко, прошептал, обращаясь неизвестно к кому:

– Видит бог, не я это начал и не я этого хотел. Я просто еду домой – не надо мне мешать.

Поймав в прицел голову грамотно стреляющего негра, я потянул за крючок. Винтовка лягнулась, чуть подпрыгнула на сошках, звук выстрела звонко и гулко отразился от стен, а человек, в которого я целился, дернул головой и осел вниз. И сразу же захлопали винтовки Сэма и Дрики.

По мостику «Азимута» как коса прошла, мгновенно прекратив веселье и уничтожив азарт. Стрельба оттуда прекратилась, как оборванная. Как минимум четверо из них упали, остальные или залегли, или бросились по трапам вниз. Я видел, как один из них запутался в широченных штанах и покатился вниз по узкому трапу, а брюки свалились почти до коленей, связав ноги. Второй негр споткнулся об упавшего и полетел вниз, выронив оружие.

Через большие окна были видны люди и на нижнем мостике, на которых мы перенесли огонь. Перенесли разом – без команд и не сговариваясь: просто потому что других видимых целей уже не оставалось. Мысли о том, что мы уже победили, что можно остановиться, уже не было. Появился азарт, мысли из головы ушли. Мысль осталась одна: о том, что нужно нанести как можно больше ущерба, как можно больше потерь. Винтовки грохотали вперегонки. Я дострелял двадцатизарядный магазин в рубку, явно кого-то убив, а второй начал высаживать туда же, норовя нанести как можно больше ущерба приборам. Из щелей пламегасителя вырывались хвосты пламени, резиновый затыльник приклада бил в плечо, а я все стрелял и стрелял, до боли закусив губу. Потом – еще магазин, в двигательный отсек, и туда же били остальные. Было хорошо видно, как белоснежный борт покрывается черной сыпью пулевых пробоин, как отслаивается местами рваными кусками фиберглас. Ответного огня не было, хотя живые на борту оставались наверняка.