Книга Рим. Роман о древнем городе - Стивен Сейлор

Менения казалась весьма довольной собой.

– Ну вот. Удалось ли мне объяснить ситуацию?

– Я и сам лучше не смог бы объяснить, – сказал Блоссий, – хотя могу добавить, что нынче ситуация осложнена еще и вопросами, выходящими за рамки распределения земель. В настоящее время, в связи с затяжной и тяжелой войной в Испании, ведущейся крайне неумело по вине правящей клики в сенате, в армии возникло массовое недовольство. Чтобы справиться с ним, власти стали насаждать унизительно жестокую дисциплину. Я вспоминаю случай, когда дезертировавших из Испании солдат после поимки не только наказали телесно, но и продали в рабство.

Он с вожделением посмотрел на капусту, но решил больше не есть.

– Кстати, и без того огромный приток рабов чреват немалой опасностью – взять хотя бы грандиозное восстание на Сицилии. Рабы угрожают захватить весь остров! И можно с уверенностью сказать, что это не последняя вспышка насилия со стороны рабов – их в Италии теперь великое множество, и положение многих ужасно. С каждым днем общая ситуация становится все более опасной. Земледельцы теряют свои наделы, солдаты возмущены дурным командованием, а рабов, которым нечего терять, становится столько, что они превращаются в реальную силу. Граждане Рима требуют срочных мер для исправления положения, и Тиберий Гракх обещает народу претворить эти меры в жизнь.

– Ему всего двадцать девять лет, а он уже трибун! – сказала Менения. – Корнелии есть кем гордиться.

Луций воспринял это как укор ему и кисло усмехнулся.

– Грех не преуспеть в политике, имея такого тестя. Аппий Клавдий, пожалуй, самый могущественный человек в сенате.

– Да, от Клавдиев в политике никуда не деться, – промолвил Блоссий. – Они повсюду и, кажется, с каждым поколением становятся все большими радикалами. У Тиберия могущественный союзник в лице Клавдия. Но крупные землевладельцы не остановятся ни перед чем, чтобы удержать свою собственность. Мы уже были свидетелями того, какую игру они ведут. Когда Тиберий выдвинул предложение о перераспределении земли, они, зная, что любой из остальных девяти трибунов имеет право наложить на закон вето, склонили на свою сторону трибуна Марка Октавиана.

Луций разгорячился еще пуще.

– И теперь мы подошли к той причине, по которой я не хочу иметь ничего общего с Тиберием и его политикой. Когда Октавиан наложил на закон вето, Тиберий потребовал, чтобы его лишили слова и трибунских полномочий. Но Октавиан отказался подчиниться. Тогда один из вольноотпущенников Тиберия стащил Октавиана с ораторской трибуны, и в потасовке, которая за этим последовала, одному из слуг Октавиана выбили глаз. Теперь недруги Тиберия называют его врагом народа, потому что он сделал то, чего не удалось Кориолану: сместил с должности трибуна!

– Тиберий действовал в рамках закона…

– Не берусь спорить, были действия Тиберия правомочными или нет, но одно знаю точно – он прибегнул к насилию. Да, на первом этапе ему удалось добиться желаемого: для перераспределения земель сформирована комиссия. Ну и кого же вводит Тиберий в состав этой влиятельной комиссии? Себя самого, своего тестя Аппия Клавдия и своего младшего брата Гая, которому едва исполнился двадцать один год!

– Тиберию нужны были люди, которым он мог доверять, – настаивал Блоссий.

– От этого отдает семейственностью, – резко возразил Луций. – Матушка, ранее ты говорила, что я мог бы получить место в комиссии Тиберия. Так вот, заверяю тебя, что никакая сила не могла бы заставить меня сделать это! А теперь мы видим самый последний гамбит Тиберия. Как ты сказала, матушка, деньги меняют все. Царь Аттал из Пергама умер, и по его завещанию все царство отходит Риму. Земли, которые в древние времена принадлежали Трое, теперь будут принадлежать нам. Это огромные денежные поступления. По закону все сокровища должны бы отправиться прямиком в сундуки сената, но у Тиберия на сей счет нашлись другие соображения: раздать их народу, распределить вместе с наделами земли, чтобы люди могли приобрести сельскохозяйственный инвентарь и приступить к хозяйствованию, имея начальные средства. Его противники называют это общественной взяткой, беспрецедентной. Они обвиняют Тиберия в том, что он задался целью стать царем.

– Это вздор! – возмутился Блоссий.

– Как минимум Тиберий пытается устроить своего рода революцию снизу. Он бросает вызов верховенству сената, используя положение трибуна для действий, которых ни один трибун до него не совершал.

– Это все, конечно, невероятно волнительно, – сказала Менения. – Но почему ты так уверен, что Тиберий потерпит поражение?

– А потому, матушка, что поддержка его с каждым днем слабеет. Простые люди, даже если это расходится с их интересами, задеты тем, что он не посчитался с суверенитетом народа, отстранив избранного, как и он, трибуна. А если Тиберий вдобавок задумал положить руку на сокровища Пергама, чтобы использовать их в своих политических целях, то это игра с огнем. Неужели Тиберий хочет стать царем, как говорят его враги? – Луций обратил взгляд на Блоссия. – Двором он уже обзавелся, раз держит при себе греческого философа в качестве советника.

Блоссий ощетинился:

– Это моя философия греческого происхождения, а сам я – италик из Кампании, из старинного рода. Да, я был наставником Тиберия, когда он был мальчиком. И если он, став взрослым, продолжает советоваться со мной, что тут такого?

– Да то, что у римских магистратов не принято советоваться с греческими философами по вопросам государственного управления, если, конечно, магистрат не желает походить на греческого тирана. Я повторю лишь, что говорят враги Тиберия. Они спрашивают: кому пергамский посол доставил царское завещание, диадему и пурпурный плащ покойного царя Аттала? Сенату? Нет! Он направился прямиком в дом Тиберия!

– Но не затем, чтобы помазать его царем! – возразил Блоссий. – Посол просто нанес Тиберию визит вежливости. Царский дом Аттала и дом Гракхов связывают давние отношения, выросшие из их дипломатии. Тридцать лет тому назад именно отец Тиберия возглавил римское посольство, направленное в Пергам для расследования обвинений в измене и сговоре с врагом, выдвинутых против отца ныне покойного царя, и очистил его от всех подозрений. С тех пор представители царского дома Пергама поддерживали с Гракхами особые отношения.

– Каковы бы ни были объяснения, это выглядит подозрительно.

Блоссий покачал головой:

– Чушь! Враги Тиберия не погнушаются никакой клеветой, чтобы опорочить его. Он горой стоит за простой народ, вот захватчики народных земель и говорят, что он хочет стать народным царем. Избирателям не следует верить подобной лжи.

– Ну, мнение избирателей мы узнаем довольно скоро, – сказал Луций. – Тиберий хочет переизбраться трибуном на второй срок. Однако занимать одну и ту же магистратскую должность два срока подряд незаконно.

– Но это не относится к трибунам, – заявил Блоссий. – Есть прецеденты, когда действующий трибун сохранял за собой должность. Если на очередных выборах не хватит кандидатов на все десять должностей…