Книга Война за справедливость, или Мобилизационные основы социальной системы России - Владимир Макарцев

На наш взгляд, это колоссальное по силе социальное воздействие, которое можно сравнить с ударом молота по разогретому металлу, привело к деформации еще не сформировавшейся социальной структуры древнеславянского мира. Однако деформация не стала причиной слияния двух социальных систем в единое целое, точно так, как разогретый металл не становится частью молота при ударе. С этого момента славянский мир начал развиваться в условиях повышенного социального давления, источником которого являлась ВСК с ее жесткой моделью кочевого общества, еще не знавшего института частной собственности.

Как показывает история, с самого начала ВСК была организована в высокомобилизованную иерархическую структуру, связанную военной круговой порукой. В ее основе лежала верность (лояльность) вышестоящему начальнику и в итоге монгольскому хану, которого на Руси, по утверждению В. О. Ключевского, наряду с Византийским императором называли царем.[678]

Позднее, по мере фрагментации монгольской империи и появления независимых ханств, право верховной собственности переходило горизонтально внутри ВСК от одного хана к другому, но никогда вниз, по вертикали подчинения, в направлении НСК. Характерно в этом смысле поведение князя Дмитрия Ивановича незадолго до Куликовской битвы, который «многы дары и велики посулы подавал Мамаю и царицам и княземъ, чтобы княжениа не отъняли».[679]Происходило это в тот момент, когда Орда переживала период «максимального ослабления центральной власти» – двадцать лет междоусобицы или «великой замятни».[680]Как писал А. Н. Насонов, «ни борьба партий в Орде, ни быстрая смена ханов не могли заметно поколебать прочно установившиеся отношения зависимости»[681]Руси от ханской власти.

Это обстоятельство дает нам основание заключить, что все виды собственности, которые существовали на Руси, носили условный характер, поскольку право верховной собственности на все завоеванные территории и людей, проживавших на них, по свидетельству Карпини, принадлежало ВСК. Не случайно ни в одной из дошедших до нас духовных грамот не содержится правовых норм, регулирующих порядок наследования великокняжеского стола.[682]Очевидно, что это право великим князьям не принадлежало. Однако при некоторых обстоятельствах они могли его купить, как, например, это сделал в 1392 году московский князь Василий Дмитриевич, с ярлыком на великое княжество Суздальско-Нижегородское,[683]что, с одной стороны, подтверждает его принадлежность ВСК в качестве «одушевленной» собственности, а с другой, подтверждает и переход удельного княжества в собственность Москвы.

При этом переход собственности горизонтально в границах НСК от одного хозяина к другому (купля-продажа, наследование, дарение и даже конфискация) ничего не менял в условности ее характера с точки зрения права верховной собственности – новый хозяин для хана был таким же «условным», как и его предшественник. В середине XIV века, например, село Хвостово, принадлежавшее тысяцкому Алексею Хвосту, было конфисковано сыном Ивана Калиты великим князем Симеоном Гордым. Орда оставила это без последствий – «хвостовское село долго еще упоминалось в духовных великих князей как отдельное владение».[684]Интересно, что в данном случае мы наблюдаем как бы проекцию права верховной собственности в нижней социальной камере – московский князь использовал право ВСК, которое ему не принадлежало, и это сошло ему с рук.

Но когда в борьбе русских князей за великокняжеские ярлыки, за захват новых территорий обозначался явный перевес в пользу того или иного князя, Орда никогда не оставалась равнодушной и, как правило, принимала сторону слабого или того, кто выказывал большую лояльность. Как представляется, она не могла смириться с тем, что явное усиление одного великого княжества за счет ослабления других подрывало вертикаль подчинения в системе ВСК-НСК, поскольку вело к замещению права верховной собственности, принадлежавшего верхней социальной камере, на его антагониста, набиравшего силу в нижней социальной камере.

Видимо, поэтому две системы права как бы дополняли друг друга в силу, в частности, различного уровня развития отношений собственности. В тех случаях, когда право НСК не могло прийти к урегулированию тех или иных проблем (в основном государственного уровня), окончательным вердиктом становилось решение хана. Примером может служить конфликт 1432 года, возникший на почве престолонаследия между Василием II и его дядей князем Юрием Дмитриевичем. Их спор пришлось разрешать у хана Большой Орды. При этом Юрий апеллировал к завещанию своего отца Дмитрия Донского («мертвой грамоте отца своего»), а сторона Василия ссылалась исключительно на волю хана. В итоге победил последний.[685]

В связи с этим, как нам представляется, можно говорить о двухкамерном праве, установившемся в системе ВСК-НСК, которому также был свойственен внутренний антагонизм. Фактически право ВСК исполняло роль высшей инстанции. Другими словами, социальные отношения внутри ВСК не могли регулироваться правом НСК, своего рода подчиненным правом, поскольку они были выше уровня ее «правового поля». И наоборот – все социальные отношения внутри НСК подлежали юрисдикции ВСК в силу принадлежавшего ей верховного права и права верховной собственности. Это обстоятельство нередко приводило к противостоянию и конфликтам, часто кровавым, которые историки обычно рассматривают как национально-освободительную борьбу.

В экономическом отношении две социальные камеры имели разную природу, обусловленную изначально различными способами хозяйствования. НСК была производящей структурой, обязанной платить дань. ВСК – структурой, аккумулирующей экономические и социальные ресурсы нижней социальной камеры и обладавшей правом распределять их по своему усмотрению. Но власть Орды слабела, и, несмотря на ее усилия сохранить вертикаль подчинения, происходило неизбежное замещение ее властных полномочий и ее верховного права полномочиями и правом местной национальной элиты. Примечательно, что процесс передачи (замещения) полномочий был инициирован Ордой, которая в благодарность за подавление тверского восстания 1327 года объединенными русско-монгольскими войсками во главе с московским князем Иваном Калитой предоставила ему Владимирский великокняжеский стол и право сбора податей со всех русских княжеств.[686]Это давало ему не только право сбора, но и обязывало отвечать по недоимкам неплательщиков, а значит применять к ним право суверена – силу. До этого русские князья выступали лишь агентами по сбору податей по своему княжеству. Следующим этапом в этом длительном процессе, на наш взгляд, стала передача в 1353 году младшему сыну Калиты Ивану Красному права суда над всеми князьями Северной Руси. Как писал В. О. Ключевский, хан «велел им во всем слушаться великого князя Ивана и у него судиться, а в обидах жаловаться на него хану».[687]