Книга Хей, Осман! - Фаина Гримберг

Но вот являлся Осман; как солнце, он являлся в покои Мальхун, в покои Рабии... И после его ухода каждая, воспрянув душою, продолжала привычные свои занятия жизни. Рабия толковала своим приближенным женщинам:

- ...Аллах открывается Пророку Мухаммаду, да благословит Его Аллах и приветствует Его, также и в снах. «Ру’йа» - «видение» - такое случалось не с одним лишь Мухаммадом, да благословит Его Аллах и приветствует Его; но случалось такое и с Ибрахимом и с Юсуфом[292]. Это видение - видение во сне. Во сне Пророк Мухаммад, да благословит Его Аллах и приветствует Его, был перенесён в «мечеть отдалённейшую». Также во сне обещал Ему Аллах победу над мекканцами, для того, чтобы мог Мухаммад, да благословит Его Аллах и приветствует Его, совершать со своими сподвижниками хадж — паломничество беспрепятственно. «Оправдал Аллах Своему посланнику видение по истине: «Вы непременно войдёте в запретную мечеть, если угодно Аллаху, в безопасности, обрив головы и укоротив, не боясь!» Он знал то, чего вы не знали, и утвердил до этого близкую победу». Что говорит святой Коран о человеке? Человек состоит из слуха, зрения и сердца, и самое важное в человеке - «рух» - дух!..

Голос Рабии звучал воодушевлённо, потому что она поняла, что ведь Осман, её супруг, султан Гази, любит её, и отнюдь не отдал он всю любовь своего сердца Мальхун!..

А Мальхун понимала, что ведь Осман любит её по-прежнему, как любил некогда, тогда, когда она, юная, беспечная, рукодельничала и пела песни во дворе отцовского дома... И вот полнотелая, давно уже немолодая Мальхун весело встречает новый день. Она садится, весёлая, за своё рукоделие — вышивать, шить. Снова гергеф — пяльцы — друг её. Рассказчица сидит подле неё и ведёт журчащую свою речь. Сказка печальна, однако на душе Мальхун - покой и тихая радость...

- «Наконец брачный караван привёз её к становищу племени Ибн Селяма. Счастливый жених осыпал невесту драгоценными камнями.

Когда в ту ночь Ибн Селям вошёл в комнату для новобрачных, он увидел Лейлу. Поражённый её необыкновенной, ослепительной красотой, он упал без памяти. Окропили его лицо розовой водой, и лишь тогда очнулся он.

Но как только Ибн Селям захотел приблизиться к своей невесте, девушка воспротивилась. Тогда Ибн Селям рассердился и стал упрекать её:

- Что я тебе сделал? Почему ты пренебрегаешь мною? Чем я провинился перед тобой?

- Ты женился на мне, не спросив моего согласия! - отвечала Лейла. - Ты одержим страстью, ты хочешь во что бы то ни стало добиться своего. Но я ни за что не стану твоей. А захочешь овладеть мною насильно, я убью себя, приму яд!

И услышав эти слова, Ибн Селям удалился. Он решил переждать, покамест минует гневливость девушки.

Но Лейла не скрывала своей любви к Меджнуну и проводила дни свои в слезах и стенаниях...»[293]

Рабия умерла за несколько лет до смерти Османа. В дни своей смертельной болезни она говорила, что хочет быть погребённой вблизи могилы своего отца. Её сыновья устроили ей пышные похороны неподалёку от крепости Биледжик. Могилы шейха Эдебали и его дочери сохранились до нашего времени. Мальхун пережила своего султана Гази на три года и увидела своего первенца султаном. Сыновья Мальхун и Рабии имели большое потомство... Могила Мальхун неизвестна... Османские хронисты зачастую путают жён Османа Гази. Иногда Мальхун называют Маль Хатун, а Рабию - Бала Хатун, но, вероятно, Бала - имя другой дочери шейха Эдебали. В некоторых текстах Мальхун определяется как дочь Эдебали, в других - как дочь некоего Йомер-бея, но чаще всего об отце её ничего не говорится. На основании имеющихся сведений всё же принято полагать Мальхун (Маль Хатун) первой женой Османа, а Рабию, младшую дочь шейха Эдебали, второй женой. Брак с Мальхун чаще всего описывается как брак по страстной любви; на дочери шейха Эдебали Осман женился, судя по всему, для того, чтобы поддерживать с её достаточно влиятельным отцом отношения более или менее ровные...

* * *

Тотчас после смерти шейха Эдебали, едва отошли погребальные обряды, Осман назначил Дурсуна Факиха главным судьёй - кадием в Караджа Хисаре. Также на Дурсуна Факиха возложена была обязанность проповедовать в главной мечети Караджа Хисара и при наездах в Йенишехир читать торжественно хутбе - пятничную молитву, в которой излагается покорность и провозглашаются благо- пожелания султану...

Готовились к войне с Византией. Михал торопил Османа:

- Надобно спешить, покамест в Константинополисе не опомнились от своих бед!

- Да какие это беды! - возражал Осман. - У императора ведь остался сын, этот самый Андроник, о котором ты говорил. Помирится с ним император, или не помирится, всё равно этот Андроник вступит же когда-нибудь на престол! А мы сейчас никак не можем бежать в битву очертя голову! Надо готовиться. Не спеши, брат Михал! Нам ещё долго бороться с Византией, хватит и на нашу долю и на долю наших сыновей, внуков и правнуков! А сейчас нам следует готовить людей, пусть они проводят более времени в упражнениях воинских...

- Ну, это не так просто, - заметил Куш Михал. - Наших людей разве заставишь учиться воинскому делу?!

- Когда-нибудь придётся заставить... - произнёс задумчиво Осман.

- Мы с тобой не заставим! Сыновья твои и внуки будут строить большую армию, великое войско...

- Что ж! - Осман горделиво вскинул голову. - Когда-нибудь выстроится великая армия, а покамест мы будем побеждать нашей силой духа, нашим задором, нашей верой в будущее!.. А что касается воинских упражнений, будем всё же пытаться внедрять их среди наших людей!..

БИТВЫ И ЗАКОНЫ

Дурсун Факих впервые в пятничной молитве благословил султана Османа. Во всех мечетях Османовых владений в пятничной молитве благословляли султана Османа. Люди искренне и радостно приветствовали эти благословения...

Осман хотел было отменить бадж - плату, которую должны были уплачивать торговцы за места на базарах.

- Пророк ничего не говорил о таких поборах! - настаивал Осман.

- Если ты отменишь бадж на базарах твоих городов, начнётся восстание! - предрекал решительно Михал.

- Да отчего? — удивился Осман. - Я просто-напросто освобожу людей от излишних поборов!

- Признаться, я не ожидал от тебя, султан Гази, такой ребячливости! Сам подумай! Должен ведь поддерживаться на базарах твоих городов хоть какой-то порядок! А кто будет платить стражникам базарным и следителям? Ты будешь платить? Из казны?

- Ладно, не петушись! - оборвал его Осман.