Книга Вкус "лимона" - Леонид Головня

– Делаю. В Нью-Йорке встречался с одним успешным геем.

– И что?

– Жду ответа, – соврал Коля и отшвырнул в раздражении ногой какую-то щепку. – Подождала бы с претензиями! – сказал он и тут же пожалел об этом.

Эльвира в миг преобразилась, метнула на него ледяной взгляд:

– Сколько ждать, Эсмеральдов? – И вдруг: – Ты преследуешь меня ночью и днем!

– Бред какой-то! Я уезжал, о чем ты говоришь?! – вскипел он.

– Никуда ты не уезжал. Я тебя видела.

Она смотрела так, что Коля растерялся. Скривившись от раздражения, он инстинктивно подался вперед, желая возразить, и наткнулся на звериный взгляд, от которого остолбенел.

– Ты рехнулась совсем!

Нехорошая пауза повисла в воздухе. Расставив по столу еду, ни слова не говоря, Эльвира ушла в спальню и щелкнула задвижкой.

Коля лег на диван и закутался в одеяло. Ночью у него появились галлюцинации. Он лежал на животе и чувствовал, что над ним кто-то склонился. Повернувшись, увидел лицо жены. Эльвира внимательно на него смотрела.

– Согласна ли ты разделять с супругом и радость, и горе, и богатство, и нищету? – раздался вопрос Свадебного Министра.

Вместо ответа нареченной супруги хамски захохотал Фавн – это чудовище стояло рядом и таращилось на него. Коля протянул руку, чтобы оттолкнуть рожу, но тут же отдернул ее назад.

– Данной мне властью объявляю вас мужем и женой! – объявил Свадебный Министр.

Темная фигура мелькнула мимо. Беззвучно прикрылась дверь в спальню, погрузив все во мрак.

Снедаемый лихорадкой и ночными наваждениями, Коля провалялся дома неделю. Температура сошла, но чувствовал он себя странно и незнакомо. С одной стороны, временами чудовищно ломило тело, с другой – все казалось смешным и безразличным.

– Осложнение после гриппа, – успокаивала Эльвира и протягивала бокал с виски.

Коля спасался спиртным и, провалившись в сон, ожидал галлюцинаций, которые успокаивали и веселили.

В очередное утро он поднялся с дивана. Дверь в спальню была распахнута. Эльвира отсутствовала. Бока ныли, как от лежания на битом кирпиче. Болела шейная мышца, в ногах зудела ломота.

– Хватит, надо попробовать по-другому, – сказал он себе.

Коля оделся и спустился к машине.

– Тереза, ты-то что мрачная? – спросил он, укладываясь на массажный стол.

– Отец не поправляется. Полечу к нему через пару дней. Как бы мне его не потерять.

– Слетай, конечно.

– Мы с Эладио уйдем, Николай. Не знаю, сколько придется пробыть у родителей.

Екнуло сердце. «Первая ласточка, что бизнес кренится», – подумал он, вздохнул, пытаясь расслабиться, лег на стол.

– Не вздыхай! – сказала она, натирая руки для работы. – Все образуется.

– Ничего не могу понять: тело, как не мое. Вся надежда на тебя.

– Должно пройти.

– После чуда с электролампой поверил в нечистую силу. Такое впечатление – будто давит на меня кто. Вторую неделю никак не оклемаюсь.

Массажистка посмотрела на него с сожалением:

– Жена у тебя, не знаю уж – от Бога она или от дьявола. Вроде подружились мы с ней, мази активные она для массажа создала, но…

– Что «но»? – спросил Коля настороженно. – Ты думаешь…

– Ничего я не думаю! – спохватилась вдруг. – Мне влезать между вами совсем не с руки. Ты уж извини.

Тереза провела руками по Колиной спине и сжала мышцы предплечья.

– О-о-о! – застонал он от боли. – Ты никогда так не зверствовала!

– Терпи, это тебе не эстетический массаж. Надо кровь разгонять, – сказала и примолкла, растирая Колину спину. Через несколько минут она заговорила: – Я в газете одну рекламную идею высмотрела. Собственно говоря, я ее для Эльвиры приготовила. Сейчас вижу, не время. Может, тебе сгодится.

– Что за идея? – без интереса спросил Коля.

Тереза потянулась к столу, двумя пальцами взяла пухлый таблоид и подала Коле.

– Здесь наша реклама. Найди на двадцать четвертой странице. У меня руки в креме. Одна гадалка хороший рекламный трюк придумала. Наверняка клиентуру увеличила.

– Мне сейчас не до клиентуры! – вздохнул Коля.

– Посмотри, посмотри.

Коля отыскал рекламу с ладонью Эльвиры и маленькой фотографией.

– Переверни страницу, – сказала Тереза. – Увидишь портрет негритянки. Изабелла – имя. Читай. «Второе мнение!» Предлагает проверить, что нагадали другие!

– Идейка отличная. – Коля облокотился на локоть. – Э-э! – произнес озарившись. – Глупость, конечно, но поеду.

– Я тебе ничего не советовала, – поспешно произнесла массажистка.

Изабелла оказалась крупной пожилой африканкой с широким круглым лицом и выпуклыми черными глазами. В комнате не было ни украшений, ни «магических» декораций. Стол, два стула, комодик с распятием в углу и скромная лежанка.

Коля сел напротив гадалки. Та запалила свечку и приблизилась к ней ухом, послушала что-то. Удовлетворенная, подняла глаза.

– Моя жена, мисс, ваша коллега. Эсмеральдова. Погадайте на нас.

На лице гадалки расплылась улыбка.

– Слышала я о ней. Успешно работает, – без тени зависти добродушно сказала она. – Что не поделили?

– Утверждает, что преследую ее. «Ненавижу!», кричит, – начал он, осуждая себя за необходимость жаловаться на семейное бытие. – Главное, как-то сразу кидается, без причины. То улыбается, то кричит. Часами бубнит что-то. От переживаний у меня слабость пошла. Хуже неприятности были, никогда так себя плохо не чувствовал. Голова кружится. Ночью всякая муть снится. Есть не хочется.

Изабелла слушала Колю, покачиваясь и неподдельно мрачнея. На последних словах она подняла глаза.

– Встань! – Негритянка медленно повела рукой с Колиной головы вниз, вдоль тела, шевеля пальцами. Остановилась в области печени. Долго ласкала воздух вокруг живота. – Наклонись. – Выпуклые глазищи негритянки впились в Колин зрачок. – Употребляешь «дурь»?

Коля замотал головой.

– Только не обманывай меня. Есть фото жены?

– Не догадался захватить. Может быть, реклама сгодится? Есть в той же газете, что ваша.

Изабелла отыскала газету, прикоснулась к фотографии и тут же отдернула руку. Глаза напряглись, она заволновалась.

– Что? – спросил Коля испуганно.

– Подожди! – Изабелла раскинула на столе цветастые карты с картинками и занялась перекладыванием. После долгого молчания гадалка произнесла фразу, от которой Коля похолодел: – Дело плохо. Она ищет тебе смерти.

– За что? – возмутился он.