Книга Русская комедия - Владислав Князев

«Чего-чего? — поперхнулся я. — Какая еще миссия?»

И тут я вспомнил про колдыбанского летописца-мыслителя и его опус. И произошло диво. Не на брегах Волги, как в опусе. А в самом центре столицы.

— Ах-ах, мне стыдно до самых подметок! — воскликнул я с тонкой столичной иронией, но с каким-то особым чувством. — Придется засучить рукава, а то еще, и правда, канет из-за меня в Лету родная эпоха.

Не теряя времени даром, я засучил рукава. В смысле выпустил на время из своих объятий коньяк и юную сотрудницу. Достал из-под стола удивительный опус и прочитал его от начала до конца.

Ну что сказать? Забавная сказка. Ох, извините, летописец Лещев-Водолеев: легенды и были. Правда, хорошо бы знать, а что все-таки в ваших колдыбанских былях — быль? Ручаюсь, там ее нет. Ни капли.

И тем не менее буквально сию минуту я уже звонил в справочное бюро железной дороги и с тонкой столичной иронией спрашивал:

— Скажите, пожалуйста, где-то на Средней Волге есть такая станция либо полустанок: Калды-балды… или же Клады-далбы? Ну что-то в этом роде. Кажется, Колдыбан.

— Есть, — ответили мне. — Фирменный скорый поезд «Москва — Жигули» отправляется ежедневно от Казанского вокзала. Время пребывания в пути — двенадцать часов.

И тут снова случилось диво. Я помчал. Я полетел. Хоть и на тяжелых колесах, но словно на легких крыльях.

Как только нога моя ступила на землю Колдыбанщины, я, не торгуясь, взял такси и помчал-полетел. Нет, не в ресторан, не в казино, не на пляж. Буквально через пять минут я был в самом центре самой черной мировой дыры. Ну да, на видовой площадке, куда приводят туристов с теплоходов «Москва», «Лев Толстой», «Маршал Жуков».

Туристы уже были на месте, и гид, судя по гомеровскому гекзаметру — Показушников, повествовал им об удивительных достопримечательностях Самарской Луки.

Я попал к занавесу, но сразу догадался, почему у слушателей уши висят так низко, что ими можно подметать пыльную колдыбанскую набережную. Показушников повествовал… ну конечно же, про Луку Самарыча.

— Итак, достопочтенные гости Колдыбанщины, как пить дать — на Самарской Луке не проблема! — патетически завершил беседу гид. — В этом вы можете убедиться буквально сию минуту. В банкетном зале плавучего ресторана-казино «Парус» вас ждет праздничный обед. Все напитки — в одолжение фирме, то есть бесплатно. Добро пожаловать!

Туристов, словно волжской волной, смыло с видовой площадки. Прямо в банкетный зал плавучки «Парус». Ну что ж: вот, кажется, и началась истинная колдыбанская быль. Что дальше? И я приступил к Показушникову.

— Как пить дать — не проблема, — огорошил я его. — Но… как дать пить?

— Я к вашим услугам, — сразу же по-гвардейски вытянулся Показушников и, кажется, даже козырнул. — Чем могу быть полезен?

— Скажите, пожалуйста, как поживают сейчас участковый оперуполномоченный Самосудов, зав. мужским помывочным отделением Безмочалкин, учитель-многопредметник Молекулов, лектор-просветитель Профанов?

— Самосудов ныне является заместителем начальника городского управления милиции. Безмочалкин — замначальника управления бытового обслуживания. Молекулов вырос до заместителя начальника гороно. Профанов выдвинут на должность зама руководителя управления культуры.

— Вот как? Любопытно. Я хотел бы встретиться с вышеупомянутыми лицами за рюмкой лучшего коньяка! — вдохновился я.

— Вышеупомянутые лица с некоторых пор не употребляют алкогольных напитков, — остудил гид мой пламенный порыв.

— Значит, это быль? — искренне подивился я. — Но кто же тогда посещает знаменитый ПОП номер тринадцать «Утес»?

— Предприятие общественного питания «Утес» приватизировано и временно закрыто. В дальнейшем «Утес» станет мемориальным центром культурно-развлекательного комплекса для туристов «У Луки Самарыча».

— Значит, легендарная Лукиада, как и всё в наши дни, свелась к прибыльному коммерческому проекту, — разочарованно констатировал я. — И это вся особая Колдыбанская быль?

Я преисполнился праведного негодования.

— Хотелось бы мне здесь и сейчас встретиться с этим вашим Лещевым-Водолеевым, — грозно фыркнул я. — Поговорить с ним по душам…

— По душам? — с прищуром посмотрел на меня гид. — Тогда рекомендую встретиться прямо с самим Лукой Самарычем.

Так и сказанул.

— Встретиться с Лукой Самарычем, — эхом повторил я местный бред. — В каком смысле?

— В прямом, — спокойно разъяснил гид.

Ловким движением он вытащил из своего портфеля и сунул в мой какой-то сверток.

— «Волжская особая», — заговорщицки шепнул Показушников. — Официально снята с производства. Достал по величайшему блату.

Он опять сунул руку в портфель и протянул мне нечто вроде булыжника. Я догадался: это пряник «Мятный» местного производства. Вместо закуски.

— На берегу, за сажевым комбинатом, в тени дерев, очень удобные пни… и совершенно никого, — снова зашептал по-шпионски Показушников. — Там все и произойдет.

Левый глаз его мигнул особым манером. Теперь я наглядно узнал, как мигает неисправный волжский бакен.

— Желаю успеха, — напутствовал меня Показушников. — Только не забудьте: момент истины — между вторым и третьим стаканом.

И я, вместо того чтобы опомниться, одуматься и буквально через пять минут сидеть в итальянском кресле в плавучем ресторане «Парус» — короче, поступить истинно по-московски… вместо этого я поступил по-колдыбански.

Буквально через минуту я уже был на берегу в тени дерев. И уже откупорил бутылочку «Волжской особой».

— За тебя, Волга-матушка! — галантно поклонился я самой знатной российской даме. Ульк!

— Ульк! — гостеприимно отозвалось эхо седых Жигулей. — Только не буль-буль-кай!

Предупреждение было кстати. Сначала мне показалось, что я сию минуту умру. Или даже уже умер. В следующее мгновение меня охватило небывалое чувство радости. Кажется, я еще жив, и если хорошо заплатить врачам из реанимации, то меня, возможно, даже спасут.

А еще через пару мгновений я почувствовал, что «Волжская особая», не тратя время даром, пошла сразу в голову. Мгновенно вымыла из всех извилин все мои изящные столичные установки. И от этого промывания мозгов мысль вдруг потекла глубоко и широко. А главное — с неожиданным поворотом.

Прежде всего, что такое Колдыбан? Если мыслить широко и глубоко, то Колдыбан — это же, в сущности, вся наша родимая держава.

Истинные колдыбанцы — это не только те, что на Самарской Луке самой черной сажей и самым серым цементом дышат. Это, пожалуй, весь наш честной российский народ.

Ну а Лука Самарыч тире Еремей Васильевич Хлюпиков, а равно наоборот: Е. В. Хлюпиков тире Лука Самарыч — это, бесспорно, главная всероссийская достопримечательность. Суперчудак, который даже в нынешний, такой гламурный век сможет спокойно прожить без ананасов, без шампанского и даже без штанов, но… никак не обойдется без подвигов. Которого и десятью инвалидностями не отучишь тягаться как минимум с самим Гераклом.