Книга Девушка под сенью оливы - Лия Флеминг

– Чего ждешь, подлец? – Йоланда подошла ближе и склонилась над Ставросом с его же автоматом в руках, приготовившись в случае необходимости столкнуть его вниз. Он посмотрел на нее и зажмурился от страха: столько неприкрытой ненависти было в ее взгляде.

– Остановите ее! – крикнул он из последних сил. – Она сумасшедшая!

Мужчины молча отодвинули Йоланду в сторону и сомкнули кольцо над предателем. Дикий крик огласил окрестности и эхом прокатился по скалам.

Йоланда криво усмехнулась и отбросила автомат в сторону.

– Что смотрите? – прикрикнула она на мужчин, уважительно глядевших на нее. – Или думаете, я стану терпеть его оскорбления? Точно такие же подонки лишили жизни моих родителей. Поделом негодяю! Отведи меня домой, Андреас!

2001 год

– Как я могла так поступить с живым человеком, находясь в здравом уме? Сама не знаю. Но что сделано, то сделано. Порой мне кажется, что его кости до сих пор лежат на дне той пропасти, не погребенные и никем не оплаканные. Потом всю жизнь я задавалась вопросом, правильно ли я сделала. Ведь меня учили спасать человеческие жизни, а не уничтожать их.

Во время прогулки по полям Йоланда поделилась с Пенни самой главной тайной в своей жизни.

– Скольких чудовищ породило то время, – задумчиво обронила Пенни. – Одних соблазнила красивая нацистская форма, другим просто промыли мозги. Надеюсь, у меня хватило бы силы духа сделать то же самое.

– А вдруг он не предатель, а самый обычный националист? Хотя… он ведь сразу узнал тебя на свадебной фотографии. Помнишь, я рассказывала тебе об этом? И так расспрашивал о тебе.

– Никакой он не националист, а самый настоящий фашист. Он еще до войны, когда я познакомилась с ним в Афинах, был пылким сторонником Гитлера. Какое-то время мы общались, но его взгляды мне претили. Я уже тогда понимала, что он очень опасный человек. Потом я столкнулась с ним в горах, но, думаю, он меня тогда не узнал. Я тут же убежала прочь. И сразу же поехала в Ханью, хотела разыскать Брюса и предупредить его. Но он мне не поверил. Никто не поверил. Хорошо, что ты мне рассказала. Я после войны часто думала, где нашел себе пристанище этот негодяй. А как воспринял его предательство Андреас?

– Он был шокирован. И впервые взглянул на меня другими глазами. Уважительно! Они все стали уважать меня. Еще бы! – Йоланда издала короткий смешок. – От такой женщины можно ведь ждать чего угодно! Особенно если у нее в руках кухонный нож. Как ни странно, после гибели Ставроса наша семейная жизнь наладилась, и все у нас было хорошо.

– А немцы его не искали?

– Да им уже было не до Ставроса. Свои шкуры надо было спасать. И все же сегодня, оглядываясь в прошлое, я не испытываю угрызений совести. Я не дрогнула в трудную минуту и не перепоручила грязную работу другим. Я сделала ее сама. Но это я сейчас так считаю, а в то время я сильно переживала, но все таила в себе. – Она вздохнула. – Время все меняет.

* * *

Как странно просыпаться на новом месте. Мне отвели просторную комнату на новой вилле Сарики. Прохладный пол, выложенный мраморной плиткой, белые льняные шторы, отделанные кружевом, массивная мебель темного дерева, в углу икона Богородицы с Младенцем. Все очень красиво и стильно. На улице слышался утренний гомон, до меня долетали обрывки разговоров, смех. Все торопились насладиться утренней прохладой, пока полуденный зной не вступил в свои права.

Я откинулась на подушки и задумалась. Все произошедшее похоже на чудо. Ведь я могла вернуться домой, даже не подозревая о том, что Йоланда жива. Наша встреча все еще казалась мне сном. А каким утешением стало для меня то, что Брюс скончался на руках моей подруги. А ведь если бы я не пошла на кладбище и не увидела его могилу… Впрочем, сейчас размышлять о перипетиях судьбы некогда. Мы отправляемся на поиски «старушки Кларенс». Дай бог, чтобы моя любимая олива уцелела и ее не пустили на дрова в одну из холодных послевоенных зим.

Обдумывая все произошедшее, я решила задержаться на Крите еще на недельку. Думаю, Лоис не станет возражать. Придется моему верному псу поскучать без хозяйки лишних семь дней в гостинице для животных. Как я могу уехать прямо сейчас, заново обретя свою лучшую подругу? Нам еще надо о стольком рассказать друг другу. Жизнь не особенно щадила Йоланду. Овдовела совсем молодой. Осталась с четырьмя детьми на руках. Но все равно семья получилась крепкой и дружной. Недаром в критских семьях женщина – это центр всего, связующее ядро семьи. Вот и Сарика, судя по всему, является таким же центром уже для своих детей.

Я вышла на балкон и невольно залюбовалась великолепным видом, открывающимся на горы. Внизу под окном пестрели разноцветные клумбы, рачительно возделанные Йоландой. Я полной грудью вдохнула в себя свежий ароматный воздух. Откуда-то издалека донеслось мелодичное позвякивание колокольчиков. Видно, пастухи перегоняют стада овец с одного пастбища на другое.

Какие новые открытия готовит мне грядущий день, размышляла я, одеваясь к завтраку. Завтрак показался мне таким же восхитительным, как и все остальное в этом доме: белые фиги, свежий йогурт, кофе. Вскоре приехали Лоис и Алекс, и я тут же сообщила им, что мои планы изменились. Последовала серия интенсивных звонков, и в результате наша палочка-выручалочка Мак пообещал все устроить наилучшим образом. После чего мы с легким сердцем тронулись в путь. Минут пятнадцать мы ехали по высокогорным кручам, и у меня от непривычки даже стала кружиться голова. Наконец мы подъехали к старинной вилле. Здание стояло окруженное строительными лесами.

– Говорят, дом купил какой-то греческий футболист, – сказала Сарика.

– Не футболист, а политик! – подала голос Йоланда. – Только у них и водятся такие денежки.

– А как сложилась судьба Ике и Катрины? – поинтересовалась я.

– Сразу же они после войны снова вернулись в Америку. У нас здесь было тяжело, к тому же началась гражданская война, поделившая всех на два лагеря. А землю Ике долгое время сдавал в аренду.

Мы обошли здание со всех сторон. Рабочих на лесах не было видно. Судя по очертаниям, старый дом остался прежним. Может, и старая олива благополучно сохранилась до сего дня, затеплилась во мне робкая надежда.

– А имеем ли мы право ходить без разрешения? – поинтересовалась я у подруги, заметив, что вся территория вокруг виллы поделена на сектора и каждый участок обнесен аккуратной проволочной изгородью.

– Вот еще! Какие разрешения! – отмахнулась Йоланда и добавила: – Да и кто нас здесь увидит? Веди же к своей оливе Кларенс, или как ты там ее назвала. Вы, англичане, такие сентиментальные!

– Не все! – рассмеялась Лоис. – Но тетя точно из их числа. Знаете, как зовут ее машину? Мейбл! Ей уже сто лет в обед, а тетя категорически отказывается поменять развалину на более современную модель.

– Нет уж, благодарю покорно! Мы со старушкой Мейбл уйдем на покой вместе. Она служила мне верой и правдой столько лет.

Но где же моя олива, напряженно вглядывалась я в каждое дерево. Я даже не могу вспомнить сейчас, далеко ли она росла от дома. Знаю только, что я часто уходила в рощу, чтобы посидеть в тиши под сенью кроны своей любимой Кларенс и перевести дыхание от бесконечной домашней круговерти. Потом я вдруг вспомнила, как мы прятали Блу и других его товарищей по несчастью в старинном склепе. Вроде он был совсем рядом с деревом.