Книга Рождение Зимы - Брайан Ракли

Если там, среди убийц Ланнис-Хейгов, действительно есть на'кирим, помогающий Темному Пути, то тем более сейчас не время рисковать традиционной осмотрительностью Хайфеста. Воины Килкри на зубчатых стенах дают клятву хранить нашу тайну, но на всякий роток не накинешь платок, и потому уже очень много, ты даже не представляешь сколько, народу знает, что мы находимся здесь и что мы здесь делаем. И если всем станет известно, что Темному Пути помогает на'кирим, то, кто скажет, не обратится ли часть гнева, который последует (а он обязательно последует) на нас? Так что лучше пока не напоминать миру о нашем существовании.

Ишенна сказала:

— И все же если правда, что один из на'киримов повторяет ошибки прошлого, не впадаем ли мы даже в большее, чем Крови, хоть и противоположное, заблуждение, и не стоит ли это исправить?

Сирис хохотнула:

— Ловко, Ишенна. Но не настолько, чтобы поколебать меня. Века понадобились на то, чтобы собрать мудрость, записанную в наших книгах, манускриптах и свитках. Я не стала бы рисковать ими для исправления чьих-то ошибок. Только когда узнаем намного больше, чем сейчас.

— Вы должны извинить мою настойчивость, Избранная, но я все же думаю, что смерть одного из нас заслуживает большего отклика.

Сирис сказала ровным тоном:

— Ишенна, я оплакиваю Иньюрена. Но наше дело — здешние манускрипты. Обучение и память. А не осуждение и не наказание. Мой совет, как и Конклава, терпение. Мы будем ждать и наблюдать. И если увидим, что можем сделать что-то большее, не сомневайся, сделаем. Я не задержу тебя здесь, если твое сердце зовет тебя уйти. Хайфест — не тюрьма. Но если ты решишь остаться здесь, то я должна просить тебя больше доверять мудрости Конклава и подчиняться его решениям.

Ишенна склонила голову:

— Конечно, Избранная. — Она собралась уходить.

Дверь за ней уже почти закрылась, когда Сирис добавила:

— Мне было бы жаль, Ишенна, если бы ты решила покинуть Хайфест. Нам нужны… иные представления для обновления наших традиций. Иногда.

— Благодарю вас, Избранная, — услышала она слова Ишенны, и дверь закрылась.

Сирис вздохнула и пригладила волосы. Как милы были бы ей несколько дней мира и несколько ночей хотя бы неполного сна. Но она знала, что они вряд ли у нее будут. Однако можно найти передышки покороче. Она открыла шкафчик и достала ароматизированные свечи, которые она зажигала очень редко и только в особые ночи. Сегодня вечером должен зайти Амонин. Они об этом не говорили. Но она знала, что он придет. И они предложат друг другу все, что могло бы поддержать их в противостоянии с шумным внешним миром.

IV

В стенах Лунного дворца Гривена ок Хейга были собраны такие богатства, какие не снились никому, кроме разве самых алчных и корыстолюбивых душ. Там хранились драгоценные камни из Глубин Каркера и с Холмов Дальнего Дайна, бруски чистого серебра из шахт Килкри-Хейгов, кипы самых прекрасных мехов из северных лесов и красочные фиалы из На Вея, которые дороже золота. Там были и сокровища из самых дальних мест: изящные и невообразимо искусные медные изделия из Тал Дира; шелка и бархат, тайно привезенные с далекого юга; жемчужины величиной с птичье яйцо с устричных плантаций Королевства Дорнак. Это было такое богатство, что человек впадал в оцепенение от изумления и жадности. Но Мордайн Джеран, который наблюдал за работой счетчиков, составлявших перепись трофеев, добытых в городах Даргеннан-Хейга, видел не просто монеты и драгоценные камни, он видел власть и средства влияния на желания людей. Свои собственные запасы он хранил за опечатанными тяжелыми дверьми, за толстыми стенами своего Краснокаменного дворца, под защитой личной армии, жившей в отдельном бараке. Советник давным-давно понял, что многие в Веймауте придерживались общего рассуждения: что делать в каждой данной ситуации, определяется вопросом, что выгоднее. Он не из тех, кто порицает подобные слабости. Каждый сам устанавливает для себя правила, по которым соизмеряет свое противодействие; некоторые выбирали монеты, и это давало Теневой Руке средство влияния на них.

Талдиринец ушел, оставив людей за работой. Он пробирался по запутанным лестницам и коридорам дворца. Еще когда совсем неопытным и дерзким юнцом он удрал от своего отца с корабля, пришедшего из Тал Дира, для него было очевидно, что дом Хейгов стоит на пороге огромной власти. Сейчас, при всей неясности ситуации, он опять чуял запах новых возможностей. Кровь Даргеннан-Хейг, беспокойное детище основавшего ее деда Гривена, разбита и скоро будет приручена. Ланнисы, самая младшая из всех Кровей, однако вызывавшая наибольшее раздражение, будут разбиты. Даже Ленор ок Килкри-Хейг слишком ослаблен и связан войной, чтобы помнить, в чем заключается истинная преданность. Оставалось только прогнать безумцев Темного Пути, и тогда Гривен может все внимание обратить на предмет своих вожделений — юг: вольные города Золотого Залива, Тал Дир и само Королевство Дорнак. Таким образом, Верховный Тан за время своего правления смог бы образовать самое большое королевство, какое когда-либо видел мир. И он, Мордайн, как всегда, будет с ним.

Он нашел Гривена ок Хейга в одной из комнат южной террасы. Верховный Тан просматривал какие-то бумаги, окруженный застывшими в ожидании писцами. В высокой клетке, сплетенной из нитей драгоценного металла, щебетала певчая птичка. Фляга с вином, явно забытая, стояла на краю стола.

Мордайн покашлял с почтительного расстояния. Гривен поднял взгляд, с улыбкой отложил документ в сторону и отпустил служащих. Советник поклонился.

Верховный Тан сказал:

— Хорошо, что ты появился. Я хотел послать за тобой.

Советник собирался уже ответить, но ему помешало движение одного из огромных окон, выходивших на террасу. Он почувствовал раздражение, когда увидел, что это Кейл, щитник тана, прячется и подглядывает с террасы. Он был похож на престарелого охотничьего пса, не желающего даже на мгновение разлучаться с хозяином. Мордайн подавил раздражение и улыбнулся Гривену.

— Я в вашем распоряжении, — ответил он. — Подсчет вашего нового добра почти закончен, и моего присутствия там больше не требуется.

— Эта добыча — наименьшая из моих приобретений, — сказал Гривен. — Я нахожу, что мысль о благополучно запертом в моих темницах Игрине слаще всех драгоценных камней. Но мне не за тем понадобилось твое внимание. Что слышно с севера?

— Ничего нового. Большая часть долины все еще в руках Темного Пути. Ленор, кажется, сумел взять себя в руки и теперь терпеливо ждет нашу армию. Если верить сообщениям Лейгера, с тех пор, как погиб его сын, тан несколько растерял свою несговорчивость и упрямство.

— Так ты еще утверждаешь, что в поход выступила только Кровь Горин-Гир?

— Она и киринины Белые Совы. О каких-либо других силах, кроме горстки инкаллимов, сообщений нет. И вороны там больше для того, чтобы следить за Горин-Гиром, чем для чего-то еще.

— Очень хорошо. Эволт завтра выступит в Колкир с десятью тысячами человек. Я думаю, как только он встретится лицом к лицу с Горин-Гиром, мы можем быть уверены в скором результате.