Книга Пробудившая пламя - Кира Вайнир

– Нет. – Еле слышно шепчет Майхур, а меня ощущение, что рядом ударила молния.

– Именно поэтому ты не знала, как проходит беременность, когда вынашивают крылатого ребёнка. Именно поэтому, у тебя не было молока, и меня выкармливала мать Таргоса, вместе с ним. А кто моя мать? – спрашивает оман.

– Да какая разница? Я тебя вырастила, ты получал...

– Заткнись! – перебивает её Берс. – Я хочу услышать всю правду! Чем ты опоила отца, кто моя мать, что с ней стало, почему никто о ней не знал? И только попробуй умолчать хоть что-то.

– Майхур, вы приказывали убить своего ребёнка? – звучит вопрос от Файрида.

– Да! Да, приказала! И что теперь? – срывается Майхур.

– Это письмо императору от моего имени написали вы? – достаю переданный мне листок.

– Я! Надеялась избавиться от тебя и твоих выродков! Что так удивляешься? Мне всё равно не жить, могу позволить себе говорить правду! – Майхур меняется в лице, никакого и намека на слезы или страх. – Мне было шестнадцать, когда я отправилась на отдых морем. В пути на нас напали. Я заставила свою служанку надеть моё платье, но поняла, что эту дрожащую овцу, за меня никто и никогда не примет.

– Майхур это её имя? – спрашивает Таргос.

– Да. Что не ожидал, сынок? Твоя Ираидала не единственная в этом дворце, кого считают давно пропавшей. – Истерично смеётся она.

– А ваше имя Энн? – вот этот вопрос Таргоса выбивает почву из под ног Майриме. – Вчера, когда я по приказу омана продолжал следить за вами и вашими слугами, к вам в покои прошёл слуга. И всё бы ничего, но вот Рагни опознала в нём торговца, что уже лет двадцать возит сюда товары, в том числе и из Димарии. Мы схватили его, после того, как он покинул дворец, и изъяли вот это письмо, где вы пишите королю Димарии и подписываетесь "Энн".

– Энн, это же Анна! – вспомнила я, кажется из какой-то книги. – Служанка погибла?

– Я не буду тебя упрашивать, не хочешь сама говорить будешь рассказывать всё то же самое при Файриде и на дыбе! – я вижу, что Берс держит себя в руках из последних сил.

– Служанку пришлось убить. Никто не поверил бы, что принцесса – бастард, Анна Димарий трясётся от страха и заикается от слёз. – Говорит Майхур, то есть Анна. – Я попала в гарем императора, и надеялась на то, что смогу родить этого уродца, с крыльями. Я сдружилась с лекаркой, приблизила её к себе, когда стала наложницей и щедро одаривала её. Когда она меня предупредила, что, судя по беременности, ребёнок родится бескрылым, я приказала унести его сразу после родов и убить. Я собиралась вернуться ко двору и снова увлечь императора, приготовилась играть убитую горем наложницу и искать утешения в постели императора. Но он притащил откуда-то Лайну. Избавиться от неё не получалось, гарем должны были разослать. И тут лекарка сказала, что одна из наложниц беременна от императора и похоже, что крылатым. Я и лекарка напугали дуру и убедили молчать. Моя повитуха держала её всё время при себе, а я подлила сонного зелья императору, и сообщила, что у нас была с ним ночь.

– А она была? Ты была близка с императором? – вспомнила я о Лайне.

– Нет. Это снотворное. – Ответила Анна. – Потом я объявила, что беременна. Эту брюхатую дуру приходилось все время поить зельями, замедляющими беременность, иначе бы она родила на два или три месяца раньше Лайны. И так пришлось врать, что ребёнок недоношенный. От повитухи я избавилась и о том, что это не мой ребёнок, кроме меня больше никто не знал.

– Но из-за ваших зелий та девушка, скорее всего и погибла! – меня поражало это чудовище в женском теле. – Карл в Карнак приплыл тоже после вашего письма?

– Да. Я знала, что там ни укреплений, ни дворца. Что ещё хочешь узнать княжна Севера? – насмешливо спросила она.

– Та служанка, что якобы меня знала до торга, и которую я так и не вспомнила, кто она? Почему она меня ненавидела? – спросила я.

– Она просто выполняла приказы. Мои. Она научила Абилейну, она устроила пожар. Повесили её по моему приказу. – Раскрывает она последние неясности.

– Какая же... В темницу, усиленный караул, близко к дверям никого не подпускать. – Говорит Берс, на которого страшно смотреть. – Всех её слуг по камерам, допросить и вызнать всё. Всех слуг во дворце также допросить. Куда и к кому ходили, зачем, что передавали, кто приказал. Файрид, помоги Таргосу. Ира, побудьте с детьми в покоях вместе с гронхами. А я... Мне нужно к отцу.

Я подошла и молча обняла его, а он словно этого и ждал, сжал меня и уткнулся лицом в волосы.

– Мы тебя ждём. – Тихо говорю ему отпуская.

Оман Берс Марид Нави, избранный дочерью огня

Второй раз за сегодня я вхожу во дворец отца. Он и Лайна в малом зале о чём-то тихо переговариваются. Пока не увидели меня.

– Что случилось? Ираидала? Дети? – сразу спрашивает Лайна.

– Случилось. Лет тридцать назад. – Говорю я и опускаюсь на пол, рассказывая, всё, что услышал от Анны Димарий. – Она просто ушла от ответа, пересказала нам сцену после родов, ни словом не соврав. Поэтому и вывернулась в прошлый раз. Да и сейчас, если бы не Ирина с её предположением, высказанным от возмущения, у меня в голове картинка не сложилась бы.

– Надо было удавить эту тварь сразу! Какая же гадюка!!! – бьёт отец по полу, а Лайна начинает его успокаивать.

– Лари Лайна, зато теперь вы знаете, что отец вас не предавал. – Постарался я найти хоть что-то хорошее во всей этой грязи.

– Подожди! – взгляд отца меняется, он словно хищник, которого кормили капустой, а теперь сказали, что всё это время он должен был, есть мясо. – То есть, ты должен был родиться на два месяца раньше Файрида, это самое меньшее? То есть я ни одной своей клятвы не нарушил, так, Лайна?

– Я пойду в сад, там саженцы плохо приживаются... – что-то невнятное произносит Лайна и почти бегом выходит из зала.

– Спасибо, Берс, ты принёс важные вести, сын. – Отец обнимает меня. – Пойду я тоже посмотрю, что там за саженцы такие, болеющие!

Отец ушёл, а я вышел на балкон, отсюда видно прекрасный сад императорского дворца. А вот и император сбегает по ступеням.

– Лайна! – рычит отец. – Загрызу!

Но в этом рыке, больше урчания довольного кота, нежели угрозы. Лайна выпрыгивает из-за ближайшего куста и, смеясь, виснет у отца на шее, тот подхватывает её и кружит на вытянутых руках. А я рад, что туча, мешающая их счастью, развеялась. А мне пора домой, где меня ждёт моя жена, и мои дети.

Ирина и дети находились в покоях. Понимая, что ситуация во дворце не то что сложная, а из рук вон, они не проявляли лишней самостоятельности и не мешали бессмертным себя защищать. Тут сыграло большую роль ещё и то, что мои наследники, и сыновья, и дочь, были приняты в корпус бессмертных. Взаимные клятвы в верности, данные в ту ночь, когда они покидали город, отправляясь в Геликарнак, делали их особенными, своими для каждого бессмертного.